– Куда вы, госпожа? – спросила Зельда.
– В доме зеркала нет, хочу большое зеркало, – задумчиво говорила Агнес. – Чтобы всю себя видеть можно было. Пойду в Крысиный переулок, там иноземец большие зеркала продает. Погляжу.
– Большие зеркала денег стоят, – причитала Зельда, ставя корзину на стол. – Да и дождь собирается, может, вы завтра пойдете? – Агнес ее слушать не стала. – Так хоть Уту с собой возьмите.
Агнес не слышала, уже выходила со двора под удивленным взглядом конюха.
Думала она деньги экономить, да где же это видано, чтобы девица молодая и способная умела деньги экономить?!
Торговец зеркалами тут же ей большое зеркало продал. Запросил двенадцать талеров, и Агнес сразу заплатила. Зеркала денег больших всегда стоили. Можно, конечно, было и не платить, торговца одурачить. Но решила Агнес еще раньше, в Ланне, больше дар свой не пробовать. А торговаться девушка не любила. Вот и выложила двенадцать монет, хоть и жалко было. Поставила зеркало в своих покоях, прямо перед кроватью. С ним пару дней забавлялась, меняя себе лицо то так, то эдак. Выходила к столу каждый раз с новым лицом. Пугала Уту, удивляла Зельду и Игнатия. Тем себя и веселила.
Но стала ей эта забава надоедать. Нет, не надоедать, а обычным делом сделалась. Уже даже и Ута ее новых лиц пугаться перестала. И тогда подумала Агнес, что есть у нее дельце интересное. И имя у дельца того имелось – Уддо Люббель, он же Игнаас ван Боттерен из Бреды, книготорговец, что проживал в Ланне на улице Ткачей. Кажется, человек этот был плохой, если, конечно, все, что о нем говорили, являлось правдой. Но он мог найти то, что ей требуется. И поэтому как-то в хороший и нежаркий день Агнес, взяв с собой служанку, пошла поглядеть, что это за Уддо Люббель. Пошла познакомиться. Карету пришлось оставить: улица Ткачей, тянущаяся вдоль северной городской стены, узка, а повозок конных и тачек ручных много. Сутолока, крики, работники. Конные бочки с водой. Вонь мочи, плохого войлока и шерсти. Грязь под ногами даже летом в сушь. К тому же эту улицу в двух местах пересекал вонючий ручей. Суета, ругань с утра и до ночи. Богатство Ланна, пышность и блеск именно на таких улицах и делаются.
Кто видел Агнес и Уту, тот удивлялся: богатой госпоже со служанкой нечего тут было делать. Агнес шла, подобрав юбки и переступая через зловонные лужи, морщила носик, зло смотрела в глаза всяким дуракам на телегах, что мешали ей идти. Дураки как взгляд этой хрупкой девушки ловили, так старались убраться прочь, если, конечно, могли. Ничего доброго в ее глазах не было.
Наконец, они пришли туда, куда нужно. Агнес и спрашивать не пришлось: одного взгляда ей хватило, чтобы понять, что дом тот, которой она ищет, перед ней.
Везде суета – окна, двери нараспашку: люди, люди, люди, корзины с шерстью, рулоны материи, лошади и мулы… А тут никого. Ставни закрыты, двери заперты, дом кособокий, одной стороной на улице Ткачей, другой в темном и вонючем переулке, куда тухлятину со всей улицы сносят. Удобное местечко для подозрительного книготорговца, что торгует непозволительными книгами.
Агнес не сразу пошла к двери, постояла немного. Огляделась. Да, именно тут должен жить такой, как Игнаас ван Боттерен из Бреды. Лучшего места детоубийце вряд ли найти. Девушка уже думала постучать, как дверь сама отворилась.
На пороге, днем с лампой, стоял высокий и худой человек лет пятидесяти. Был он в поношенной засаленной шубе и в хороших, подбитых мехом, башмаках. А еще был плешив ото лба. И глаза у него оказались глубоко посажены, а нос хрящеват и длинен. Серая щетина покрывала низ его лица. Холодные глаза, выпяченная в презрении губа и весь остальной вид его говорили о том, что он человек недобрый. Уж точно никто бы, увидав такие глаза, не назвал бы этого человека добряком. А многие даже испугались бы, увидав этого типа в сумерках: не иначе за пазухой у него нож имеется.
А когда он заговорил, так и еще ухудшил впечатление о себе.
– Что вам угодно, молодая госпожа? – проговорил он с едва скрываемым раздражением и сильно шепелявя при этом. И вид, и голос его так и кричали, что ему эти гости совсем не в радость и он с удовольствием погонит визитеров палками.
Передних зубов у мужчины было мало и снизу, и сверху. А те, что еще торчали во рту, цвет имели и желтый, и коричневый, и черный. Губы его были слюнявы. Вроде и говорил он вежливые слова, но в голосе слышалась явная грубость.
– Я ищу книготорговца Уддо Люббеля, – сказала Агнес со всей добротой, что имела.