Я закатываю на него глаза, а он продолжает. — Потом пришла Софи, села. Я рассказал ей о своих академических целях в отношении английской литературы. Мы обменялись экземплярами "Доводы рассудка", чтобы поделиться своими заметками, а затем обменялись своими заметками по критической теории, основанной на прочитанном. Мы занимались этим в течение двух часов. По окончании двух часов я поблагодарил ее и ушел.
— А потом?
— А потом что? Потом я пошел ужинать, вернулся в свою комнату, еще немного поработал и лег спать. На мне была моя заказная голубая пижама, над которой ты всегда смеешься.
— Мне все это безразлично!
— Тогда не спрашивай!
Мы смотрим друг на друга. Но Закари не дурак, он знает, что я хочу знать. Он просто предпочитает быть тупым, возможно, потому что мои мучения его забавляют. Мой взгляд превращается в оскал.
— Что Софи сказала обо мне?
Закари качает головой. — Вообще ничего. Она ни разу не упомянула тебя.
— Что! Что ты сказал?
— О тебе?
— Да!
— Мы встретились, чтобы она могла порепетировать меня по английской литературе, а не для того, чтобы обсудить долгую и сложную историю между вами.
Я почти потерял дар речи от шока, вызванного этим предательством. — Ты не упомянул обо мне?
— А я должен был?
— Ты-аргх! Зак! Эти занятия с репетитором должны были быть моими!
Закари пожимает плечами. — Это я виноват, что ты заставил ее уйти?
— Я не…, — начинаю я защищаться, но останавливаюсь, так как это не совсем неправильно, что я заставил Софи уйти. — Ладно, я все испортил, но теперь она занимается с тобой, я подумал, что ты можешь… Почему бы тебе не…
— Что именно ты хочешь, чтобы я сделал?
— Я не знаю, помоги мне! Будь моей второй половинкой или что-то в этом роде.
— Как это?
Я вскидываю руки вверх в беспомощном жесте. — Черт, я не знаю! Просто попытайся объяснить ей, что она совершила ошибку, что я забочусь о своем репетиторстве и что…
— Позволь мне прояснить одну вещь: мой приоритет на этих занятиях — реальное преподавание. Твои жалкие любовные утехи очень второстепенны по сравнению с моими целями.
— Тебе даже не нужны репетиторы! — Я смотрю на него. — Клянусь, ты один из лучших учеников в классе.
— Да, но не лучший, — говорит Закари, отворачиваясь и фыркая.
Мои глаза сужаются, когда я подхожу ближе и смотрю на него. — Это из-за Теодоры?
Закари прочищает горло и слегка краснеет. На обычном человеке это было бы едва заметно, но поскольку Закари безэмоционален и непоколебим, как робот из титана, сразу становится ясно, что эта тема его очень смущает.
— О Боже, значит, из-за своей странной одержимости Теодорой ты можешь держать Софи при себе и даже не помогать мне вернуть ее?
— Эван, — говорит Закари совершенно бесстрастно, — она учит меня английскому, а не выходит за меня замуж.
— Я знаю. — Я опускаю голову на руки. — Но это хотя бы повод увидеться с ней. У меня даже этого больше нет, а мы уже больше половины года! У меня, блин, времени в обрез.
Закари колеблется, потом соглашается. — Почему бы тебе не подбросить меня до следующей сессии, прежде чем ты отправишься на свою?
Я поднимаю голову. — А потом что?
— А потом… я не знаю. Просто скажи ей что-нибудь приятное, а потом уходи. Таким образом, ты сможешь увидеть ее, а она получит пространство, которое ей явно необходимо от тебя.
Я постучал себя по подбородку, обдумывая его предложение. — На самом деле, это неплохая идея. Может быть, мне действительно нужно дать ей свободу. Она ведь просила меня не вмешиваться в ее жизнь.
— Правда?
— Да, сказала. — простонал я. — И я сказал ей, что она мне нравится.
Брови Закари взлетели вверх. — Правда?
— Да.
— Она сказала тебе, чтобы ты убирался из ее жизни, и поэтому ты решил сказать ей, что она тебе нравится?
— Нет, наоборот.
— Ты сказал, что она тебе нравится, а потом она сказала, чтобы ты убрался из ее жизни? — Закари скривил лицо. — Это холодно, даже для нее.
— Ну, нет. Я сказал, что она мне нравится, а потом сказал, что могу взять любую девушку. Тогда она сказала: хорошо, бери любую девушку, какую захочешь, и не лезь в мою жизнь.
Закари потирает лицо с многострадальным вздохом. — Почему ты такой?
— Если бы ты был там, ты бы понял! Это было так чертовски напряженно. Я, по сути, полностью открылся перед ней и выложил все карты на стол, а она посмотрела на мои карты и швырнула их прямо со стола! Она сказала мне, что презирает меня. Она даже не затронула тот факт, что она мне нравится, как будто мои чувства не имеют значения, потому что я — это я. Что мне оставалось делать, умолять?