— У меня тоже пять. — Я сужаю глаза. — Ты не беспокоишься о своих экзаменах?
Он рассеянно проводит рукой по волосам и слегка смущенно улыбается. — Я в основном волнуюсь за литературу, по понятным причинам. — Затем он проверяет часы и глубоко вздыхает. — Уф, кстати, об этом. Мне, наверное, пора идти на занятие.
Но он задерживается в дверях и смотрит на меня. Его голубые глаза проносят воспоминание о его лице между моих ног, как вспышку войны, по моему сознанию.
— Я хотел сказать… — Голос Эвана мягкий и низкий. — Я хотел сказать, что я… что ты…, — он смотрит на Закари, потом на меня. Он сглотнул, покачал головой и затем улыбнулся. — Я хотел пожелать удачи на экзаменах.
— О, эм, тебе тоже удачи.
Он кивает и уходит, его присутствие остается после его ухода, как последняя ласка тепла после захода солнца.
— Он волнуется.
Голос Закари удивляет меня. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Прости?
— Он волнуется. По поводу экзаменов. Особенно литература, как он сказал. Он ходит со мной в библиотеку каждый вечер, чтобы пересмотреть.
— Я не понимаю, как кто-то на этом этапе учебного года может выглядеть так, как он, — говорю я, совершенно искренне. — Он выглядит полной противоположностью тому, что я чувствую.
— Просто он такой, — со вздохом говорит Закари. — Наверное, здесь играет роль сильная генетика. Но если он так выглядит, это не значит, что он не испытывает стресса, беспокойства и грусти, как все мы, простые смертные.
Я смотрю на Закари. Он не смотрит на меня; он распаковывает свои книги и папки, аккуратно раскладывая их передо мной.
Его слова напоминают мне Эвана в его большом доме во время рождественских каникул, бродящего по неубранному дому, скучающего, бесцельного и одинокого. Это вызывает во мне неприятное чувство вины.
Я опускаю взгляд на обложку блокнота и бормочу: — Я не думала, что ему есть дело до литературы.
Закари смеется, холодно и беззлобно. — Ну, он хочет хорошо сдать экзамены, но не совсем литература его волнует, не так ли?
— Что ты имеешь в виду?
Закари смотрит на меня, поднимает бровь и откидывается на спинку стула, скрещивая руки.
— Это ты, понимаешь? Это о тебе он заботится, это о тебе он переживает, волнуется и грустит. Это всегда была ты. Ты нравилась ему очень долго, практически никогда не переставая. Даже когда он встречался с другими девушками, он всегда думал и говорил только о тебе. Это было довольно утомительно, на самом деле.
Я почти онемела от шока и волнения, услышав это из уст Закари. Мои слова вертятся на языке, густые, как смола. В конце концов, я не могу сказать ничего, кроме — Что?.
Закари пожимает плечами. — Я даже не знаю, знает ли он об этом, но ты ему нравишься с тех пор, как вы подружились.
— Он никогда ничего не говорил, — говорю я, мой голос настолько низкий, что это почти шепот.
— Ну, нет. Ты довольно пугающая, если говорить о девушках, и я уверен, что тогда он был слишком толстокожим, чтобы понять, что ты ему нравишься. С тех пор он много работал над тем, чтобы забыть тебя, как ты, я уверен, заметила. Но я полагаю, что это был вопрос времени, когда его одержимость победит.
Я слишком потрясен, чтобы что-то сказать, а Закари окидывает меня оценивающим взглядом и добавляет: — Все равно все это не компенсирует того, как он с тобой обращался, так что ты права, что отвергла его. Меня просто раздражало, что ты не знала. Но теперь ты знаешь, и мы можем двигаться дальше.
Я киваю, рассеянно беря эссе, которое он мне протягивает.
И хотя мы работаем следующие два часа, когда я выхожу из аудитории, в голове у меня не Остин и не литературный анализ.
Перехват
Софи
Ближе к концу марта мы с Закари договорились отменить наши занятия на пару недель, так как у нас обоих пробные экзамены, поэтому я немного удивилась, когда он подошел ко мне возле экзаменационного зала после экзамена по литературе.
— Это твой последний экзамен? — спрашивает он.
Мы никогда не разговаривали по-настоящему, вне контекста наших репетиторских занятий. Я отвечаю, слегка нахмурившись. — Нет, у меня завтра математика.
Он кивает. — Значит, в пятницу экзаменов не будет?
— Нет.
— В четверг вечером будет вечеринка после экзаменов в старом здании за Дендрарием. Все собираются перед тем, как мы разойдемся на каникулы. Ты должна прийти.
Я уставилась на него.
— И приведи Одри и Араминту, — добавляет он.
Он уже собирается уходить, когда я, возможно, немного запоздало, указываю на очевидную проблему. — Я префект, Закари.