— Отпусти меня, ты, огромный идиот!
Она борется со мной, но я держу ее за талию. Это нелегко, потому что она сильнее, чем кажется. Она прижимает руки к моей груди и толкается, но я отказываюсь ее отпускать. Когда мы оба понимаем, что ее бедра обхватывают мои бедра, а ее грудь находится на уровне моих глаз, уже слишком поздно.
Ее возмущенный смех замирает в горле. Мокрые черные волосы наматываются на ее шею и плечи. Капельки воды скользят по ее коже и исчезают между грудей. Соски твердые под гладкой черной тканью купальника. Она смотрит на меня, губы слегка приоткрыты. Я смотрю в ответ, молясь, чтобы она не заметила, что я вдруг очень сильно возбудился.
Она берет мое лицо в свои руки, сжимая пальцами мою челюсть. На какую-то безумную секунду мне кажется, что она собирается меня поцеловать. Я наклоняю голову, приподнимая свой рот к ее рту. Каждый дюйм моего тела хочет этого — темный, зевающий голод внутри меня, о котором я даже не подозревал.
Ее губы скользят по моим.
Но, конечно, она не целует меня.
Вместо этого она говорит: "Давай наперегонки", ее дыхание щекочет мои губы, ее голос низкий и хриплый.
То, как она смотрит на меня сверху вниз своими темными глазами с капюшоном, — властно, почти доминирующе. У меня перехватывает дыхание, мой член твердеет. Она выглядит такой чертовски сексуальной, что я едва могу смотреть на нее. Все, о чем я могу думать, — это захватить ее рот своим, грубо нащупать ее красивые сиськи и, отбросив купальник, вогнать себя в нее до упора.
— Ч-что? — хрипло спрашиваю я, понимая, что не понял, что она сказала.
Ее пальцы впиваются в мои щеки, и она откидывает мою голову назад с медленной, наглой ухмылкой. — Ты меня слышал. Давай наперегонки, чемпион команды по плаванию.
Я тяжело сглатываю. Я могу придумать тысячу вещей, которые я хочу сделать с ней прямо сейчас, и гонка с ней — последняя в этом списке. К этому моменту я уже чертовски напрягся, мой член отчаянно жаждал трения, контакта — чего угодно. Если бы она была кем-то другим, я бы уже провел языком по ее рту и погрузил член внутрь, но она — не кто-то другой, и я скорее умру, чем дам Софи понять, как сильно я ее хочу.
Поэтому я отталкиваю ее от себя в воде и гребу прочь, крича через плечо: — Я в деле!
Мы оба идем к разным краям и ждем. Я снимаю очки с шеи и стряхиваю с них воду, затем надеваю их. Если ничего другого не остается, то эта гонка заставит кровь разогнаться по телу и, надеюсь, отвлечься от моего члена.
Я смотрю на нее, и она кивает.
— На старт. Внимание….Марш..
Я ухмыляюсь. Она понятия не имеет, на что подписалась.
— Вперед! — кричит она.
Я бросаюсь вперед, пронзая воду, как копье. Я держу голову опущенной, выныривая только для того, чтобы вздохнуть через определенные промежутки времени. За считанные минуты я доплываю до конца и триумфально выхожу из воды, оглядываясь по сторонам, чтобы увидеть, как она меня догоняет.
— Доверяю тебе самое шикарное полотенце, какое только можно себе представить.
Я оборачиваюсь. Софи стоит у края бассейна, обернув вокруг себя мое полотенце, и поглаживает углом свое лицо и шею.
— Ах ты, маленькая чертова обманщица!
Она даже не соизволила сделать овечий вид. Вместо этого она пожимает плечами и с усмешкой смотрит на меня так же доминирующе, как смотрела раньше.
— Я сказала "давай наперегонки". — Высокомерие капает из ее голоса. — Я ничего не говорила о плавании.
И с этой наглой ухмылкой на лице она показывает мне средний палец, разворачивается и уходит.
После ее ухода я вспоминаю не ее подлость и вероломство — отчасти мне нравились ее подлость и вероломство.
Вместо этого я вспоминаю ее талию, обхваченную моими руками, и ее бедра, обхватившие мои бедра. Хрипловатый высокомерный голос, тяжелые глаза, в которых она властно смотрит на меня.
Софи, мать ее, Саттон. Она действительно полна сюрпризов в этом году. И все же я уже могу сказать, что воспоминания об этом моменте будут часто вторгаться в мои фантазии. Особенно когда я буду в душе.
Так хотелось прийти сюда, чтобы отвлечься от мыслей о Софи, мать ее, Саттон.
Смертельная серьезность
Софи
К тому времени, когда я приезжаю к Эвану домой во вторник, я уже слишком устала, чтобы беспокоиться о последствиях своих действий в бассейне. К моему удивлению, он даже не поднимает эту тему. Вместо этого он впускает меня в дом, готовит кофе, и мы сразу приступаем к работе.
Я думаю о том, не волнует ли его экзамен. Он сделал всю работу, которую я ему задала, и даже пересматривал свои записи. Я достаю несколько тренировочных заданий, и он даже не жалуется, когда я это делаю.