Но я хочу гораздо большего.
Несмотря на всю ее жестокость, я все равно хочу доставить ей удовольствие. Я хочу, чтобы Софи корчилась и стонала под моими руками, губами, языком. Я хочу, чтобы Софи извивалась на мне, чтобы я трахал ее долго и медленно, чтобы она болталась на грани оргазма как можно дольше, чтобы она кончила так сильно, что увидела звезды.
И я хочу проникнуть под кожу Софи.
Мне надоело быть тем, кто теряет самообладание рядом с ней, быть чертовски неловким, пока она стоит там в своей безупречной форме, с прямой осанкой и презрительным взглядом. Я хочу быть тем, кто хоть раз устроит ей разнос. Я хочу смять ее, как лист бумаги, и исписать ее.
Поэтому во вторник, несмотря на то, что я полностью ожидал ее неявки, я все равно не могу не выглядывать из окон и не ходить вокруг, ожидая того, чего не произойдет. Я сжимаю и разжимаю кулаки и скриплю зубами так сильно, что у меня начинает болеть голова.
Я договорился с собой не писать ей, и я этого не сделал. Часть меня не хочет доставлять ей удовольствие тем, что она будет отмахиваться от моих сообщений, а ведь именно так она и поступит. Часть меня хочет, чтобы Софи была на другом конце телефона, смотрела на свои уведомления и удивлялась, почему я не написал ей.
Я хочу, чтобы Софи была такой же неугомонной, как я, хочу, чтобы она сидела и страдала, как я.
Но в глубине души я понимаю, что это маловероятно. Софи не стеснялась говорить мне, что ей нравится кто-то другой. Если это правда, то что я могу с этим поделать? Это не романтический фильм, я не собираюсь гнаться за Софи в аэропорт и заставлять ее выбрать меня вместо того, кто ей действительно нравится.
Если она говорит правду, то тот, кто нравится Софи, вероятно, является всем тем, что она хочет видеть в парне. В то время как я символизирую все, что она ненавидит. Поэтому, конечно, Софи никогда не выберет меня.
Если бы я был умным, я бы поступил именно так, как она сказала, и держался бы от нее подальше.
За одним исключением.
Логическая сторона моего мозга и голодная сторона врезаются друг в друга в оглушительном грохоте хаотичных мыслей. Каждая мысль звенит словом "кроме".
Софи не хотела меня целовать, но ведь это она по пьяни притянула меня к себе на той вечеринке и поцеловала первой.
Софи любит кого-то другого, если не считать того, что она поцеловала меня в канун Рождества, позволила мне опуститься на нее и кончила так сильно, что ее бедра все еще дрожали, даже когда она отвергала меня.
Софи ненавидит меня, хотя именно она вчера инициировала секс и позволила мне трахнуть ее об отброшенный стол в буфете актового зала.
Я должен отказаться от Софи, но, черт возьми, не могу заставить себя это сделать.
Потому что хотеть Софи — это хуже, чем жажда, голод или желание. Это глубокая, пожирающая потребность, неоспоримая и всепоглощающая. Каждый вечер, когда я ложусь в постель и закрываю глаза, темнота за веками наполняется ее образами, ее волосами со строгим пробором по центру, ее темно-карими глазами, ее ртом, открывающимся навстречу моему, ее хриплым голосом, вырывающимся короткими вздохами.
Раньше думать о Софи было приятно, а теперь это возбуждает. Я уже даже не пытаюсь сдерживать свои фантазии. Я представляю ее в своих мыслях в таких сценариях, что мне становится так тяжело, что не остается ничего другого, как прикоснуться к себе. Но то, что голова постоянно заполнена этими образами, не помогает, а только заставляет меня жаждать ее еще больше.
Вот так я и оказываюсь в таком положении: телефон выключен, чтобы не было соблазна написать ей сообщение, я вышагиваю по дому в надежде, что она появится. Конечно, она не появляется, и, конечно, это чертовски больно.
Я жду целый час, прежде чем окончательно смириться с тем, что она не придет, но мне все равно неспокойно. Дом кажется одновременно и слишком большим, и слишком маленьким, поэтому я натягиваю толстовку, меняю джинсы на леггинсы и шорты и выхожу из дома.
На улице уже нет снега, а холодное зимнее солнце уже растопило остатки вчерашнего снегопада. Воздух прохладен и хрустит в легких. Тротуар мокрый, но уже не скользкий, и я отправляюсь на пробежку.
Обычно я бегаю по жилым улицам и в сторону ботанического сада Atwood Heather. В это время года там тихо, идеальное место для того, чтобы отвлечься от всего.
Но сегодня мои ноги понесли меня в другом направлении, и я не задавался этим вопросом, пока не понял, что бегу по центральной улице Фернуэлл. Сегодня вторник, поэтому здесь довольно тихо, и большинство магазинов все еще украшены, а темная улица освещена мерцающими огнями.