Дружить с Софи было весело. В то время она представляла собой странное сочетание очень серьезного и довольно глупого характера. Немного занудный ребенок, трудолюбивый и с почти взрослым чувством добра и зла.
Но мы могли часами разговаривать, играть в дурацкие игры, подшучивать друг над другом. На занятиях мы стали сидеть рядом друг с другом. Я отвлекал ее рисунками и записками, она объясняла мне все, что я не понимал. На Рождество я даже попросил маму помочь мне купить ей хороший подарок.
Из всех моих дружеских отношений с Софи это было самое свежее, самое искреннее. Мы не говорили о праздниках, о работе наших родителей, о деньгах. Мы говорили обо всем остальном.
И чем ближе мы становились, тем больше Лука, Северин и другие замечали это. Сначала это были безобидные подколки: кто твоя новая девушка? Вы с Софи собираетесь пожениться, когда подрастете?
Глупое детское дерьмо.
Потом стали появляться вопросы: ты интересуешься ею только потому, что хочешь узнать, каково это — встречаться с бедным человеком? Неужели бедные девушки легче поддаются, потому что их можно просто подкупить подарками и деньгами?
Моя первая и единственная ссора с Лукой произошла в тот день, когда я застал его за разговором с Софи в столовой. Он задавал ей миллион вопросов, а потом трогал ее волосы, что я особенно ненавидел. Мне это было так неприятно, что хотелось ударить его.
Когда я спросил его об этом позже, он сказал: — Мы будем управлять этой школой, Эван. Эта девушка не одна из нас, она просто мешает нам. Но если ты хочешь оставить ее рядом, то тебе придется смириться с тем, что мы будем делиться. Ты не будешь единственным, кому удастся засунуть себя в ее бедную душу.
В тот день я ударил его. Его отец позвонил в школу. Школа позвонила моему отцу. Мой отец пригрозил, что вышвырнет меня из Спиркреста. Но если бы я уехал из Спиркреста, я бы не только потерял Софи, я потерял бы все.
Поэтому я остался в Спиркресте и помирился с Лукой. Он получил много власти, все, что я хотел в Спиркресте. Но Лука не соврал насчет совместного проживания. С тех пор все девушки, с которыми я пытался быть вместе, с которыми встречался, всегда оказывались в руках Луки в тот или иной момент.
Я смирился с этим. Мне было все равно, лишь бы он держался подальше от Софи.
И чем больше я отдалялся от Софи, чем более жестоким становился по отношению к ней, тем меньше интересовал Луку. А быть жестоким по отношению к Софи стало так просто — она сама это сделала. Со своими боевыми взглядами, гордой осанкой, гребаным значком префекта. Все, что мне раньше нравилось в ней, померкло, ее стало так легко ненавидеть.
Но я не переставал желать ее для себя. И поэтому все, что я делал, в тот момент стоило жертв. Потому что моя ненависть держала ее в клетке, и в этой клетке никто другой не мог до нее добраться. Даже Лука.
Это стоило того на протяжении долгого времени.
Но Софи выбралась из этой клетки. Прямо у меня под носом она ее переросла. Она стала красивой и уверенной в себе. И пока я беспокоился о том, что кто-то в Спиркресте обратит на нее внимание, кто-то за пределами Спиркреста — какой-то обычный, случайный парень, которому нечего предложить, — увел ее. А теперь, через несколько месяцев, мы все покинем Спиркрест, и после этого все здесь потеряет смысл. Я провел пять лет рядом с Софи, так и не сумев приблизиться к ней.
И мне кажется, что это уже не стоит того.
Победа
Софи
Весь январь похож на то, как будто на меня снова и снова наезжает грузовик. Между навалившимися курсовыми работами, подготовкой к очередному февральскому залпу экзаменов и сроками подачи документов в университет нет ни секунды, чтобы я не работала или не беспокоилась о том, сколько работы мне еще предстоит сделать.
В воскресенье я получаю два неожиданных сообщения: первое — от Фредди.
Привет, Софи. Просто хочу сказать, что мы все очень скучаем по тебе здесь, в "Маленьком саду". Хотелось бы как-нибудь встретиться за чашечкой кофе, если ты захочешь, и если у тебя будет время. Я знаю, как ты сейчас занята, но, может быть, я смогу поднять тебе настроение — я знаю, что, увидев тебя, я бы точно поднял настроение.
Шквал эмоций вырывается наружу. Мне приходится перечитывать текст пять раз, прежде чем я смогу вникнуть в его смысл. Я решаю дать себе полдня, чтобы подумать и придумать ответ, но вскоре получаю второе сообщение, на этот раз от мамы.