– Поймешь, – ответил король, – когда пробудешь здесь достаточно долго. Чтобы сбросить свои доспехи, необходимо почувствовать одиночество.
Рыцарь был сильно напуган этим.
– Я не хочу оставаться здесь один! – воскликнул он выразительно и, подняв ногу, с неотвратимой точностью топнул по большому пальцу на ноге короля.
Король закричал от боли и запрыгал на одной ноге.
Рыцарь был в ужасе! Сначала кузнец, а теперь король.
– Простите, сир, – произнес рыцарь виноватым тоном.
Король слегка потер свой палец.
– Ладно, ничего. Ты пострадал от этих доспехов больше, чем я.
Затем, выпрямившись в полный рост, он со знанием дела взглянул на рыцаря:
– Понятно, что ты не хочешь оставаться в замке один. Я тоже этого не хотел, когда начинал ходить сюда; но затем понял, что только в одиночку человек сделает здесь то, что ему надлежит.
С этими словами он, прихрамывая, пошел вдоль комнаты и добавил:
– Мне надо уходить. Ошеломленный рыцарь спросил:
– Куда же ты идешь? Дверь там.
– Это вход. А дверь в следующую комнату находится в дальней стене. Я увидел ее сразу, как ты вошел, – ответил король.
– Что значит – увидел? Разве ты не помнил этого после своих первых визитов? – спросил рыцарь, не понимая цели постоянных возвращений короля.
– Тропою Истины ходят всю жизнь. Каждый раз, приходя сюда, я понимаю больше и нахожу новую дверь, – сказал король, махнув рукой на прощанье. – Береги себя, друг мой.
– Постой! Не уходи! – взмолился рыцарь. Сочувственно король взглянул на него:
– Да?
Рыцарь хорошо понимал, что король уже не изменит решения.
– Не дашь ли ты мне какой-нибудь совет перед уходом? – спросил он.
Король задумался на мгновение и ответил:
– Ты впервые отправился в такой поход, друг мой рыцарь, поход, требующий больше мужества, чем любая из твоих прежних битв. Если, собрав силы, ты выполнишь здесь свою задачу, то это станет твоей величайшей победой.
Затем король развернулся, вытянул руки вперед, словно желая открыть дверь, и исчез в стене, оставив рыцаря в полном недоумении.
Рыцарь поспешил к тому месту, где только что стоял король. Он надеялся отыскать дверь, но увидел только сплошную стену и зашагал по комнате кругами. Рыцарь слышал, как лязг его доспехов отдавался эхом по замку.
Спустя какое-то время он почувствовал себя подавленным как никогда прежде. Чтобы взбодриться, он спел несколько воодушевляющих песен: «Я заеду к тебе, дорогая, и возьму с собой в поход» и «Приют мой там, где шлем повешу свой». Он напевал их снова и снова.
Голос постепенно садился, и звуки стали затихать в этом царстве тишины, окружавшем рыцаря полным всепоглощающим безмолвием. И только теперь рыцарь мог откровенно признаться себе в том, чего никогда раньше не признавал: он боялся одиночества.
В этот момент он увидел дверь в дальней стене комнаты. Рыцарь подошел к двери, открыл ее без особых усилий и вошел в другую комнату. Эта комната очень походила на первую, но была немного меньше. В ней тоже царила тишина.
Чтобы скоротать время, он стал громко разговаривать, пересказывая все, что приходило на ум. Рыцарь говорил о том, каким был в детстве и чем отличался от других знакомых мальчишек. Когда его друзья охотились на перепелку или играли в игру «Прицепи кабану хвост», он сидел дома и читал. В то время книг было мало, потому что монахи писали их от руки. Он быстро прочел все эти книги. Именно тогда он начал охотно заговаривать с любым, кто ему встречался. Когда собеседника не было, он разговаривал сам с собой, как делал это теперь. Внезапно он поймал себя на мысли, что часто делал это, чтобы не испытывать одиночества.
Рыцарь напряженно обдумывал это, но зазвучавший вдруг его собственный голос нарушил неприветливую тишину:
– Я всегда боялся одиночества.
Когда он это произнес, перед ним появилась другая дверь. Открыв ее, рыцарь вошел в следующую комнату. Эта комната была еще меньше.
Он уселся на полу и снова погрузился в мысли. Внезапно он подумал, как много времени в жизни было потрачено на рассказы о том, что он уже совершил и что собирался совершить. Теперь ему не нравилось то, что творилось у него на душе. Вдруг перед ним появилась новая дверь. Она вела в комнату, еще меньшую, чем все остальные.
Воодушевленный своими успехами, рыцарь сделал то, чего не делал раньше. Он затих и вслушался в тишину. Ему стало понятно, что большую часть своей жизни он ни к кому не прислушивался и ничего не слышал. Шум ветра, накрапывание дождя, плеск бегущей в ручье воды никогда не затихали, но рыцарь этого не слышал. Не слышал он и Джульетты, когда она пыталась рассказать ему о своих чувствах, особенно когда горевала. Это напомнило рыцарю о его собственном горе. Он увлекся доспехами, потому что они приглушали грустный голос Джульетты. Стоило ему закрыть забрало – и он ничего не слышал.
Конечно, Джульетте было одиноко, когда он молчал, оградив себя доспехами. Ей было одиноко, как ему сейчас в этой комнатке величиной с могилу. Душевная боль и одиночество переполняли его. Теперь страдания Джульетты стали ему понятны. Из-за него она годами мучилась в замке молчания. Рыцарь разразился слезами.
Он плакал так долго, что слезы заполнили его забрало, а коврик под ним промок насквозь. От его слез в очаге потух огонь. В конце концов вся комната оказалась затопленной, и рыцарь мог даже утонуть, если бы в этот момент в стене не появилась спасительная дверь. Обессилев от борьбы с необычной стихией, он все же смог добраться до двери и, открыв ее, попал в комнату чуть побольше стойла для коня.
– Почему комнаты каждый раз становятся меньше? – спросил он вслух.
Вдруг ему ответил голос:
– Потому что ты стал внимательнее прислушиваться к себе.
С тревогой рыцарь огляделся вокруг. Рядом – никого. А может, ему так казалось? Но кто же с ним разговаривал?
– Ты сам и разговаривал, – ответил голос на его мысленный вопрос.
Рыцарю казалось, что голос звучал у него изнутри. Разве такое возможно?
– Конечно, возможно, – ответил голос. – Ведь мы с тобой единое целое.
– Нет, есть только я, – возразил рыцарь.
– Посмотри на себя, – сказал голос с отвращением, – изголодавшийся рыцарь, закованный в груду железа с поржавевшим забралом, сидит и обливает бороду слезами. Если все это одно целое, то мы оба попали в беду!
– Выслушай меня, – сказал рыцарь. – За все прожитые годы я не слышал от тебя ни единого слова. Теперь же ты говоришь, что мы – единое целое. Почему ты молчал до сих пор?
– Я всегда был с тобой, – ответил голос, – просто ты впервые замолчал и услышал меня.
Рыцаря одолевало сомнение:
– Если мы с тобой едины, то скажи мне, ради Бога, кто же тогда я?
Голос мягко ответил:
– Невозможно постичь все сразу. Постарайся сейчас выспаться.
– Ладно, – сказал рыцарь, – но сначала скажи, как тебя зовут.
– Зовут? – озадаченно спросил голос. – Но ведь я – это ты.
– Это невозможно. Возникает путаница.
– Ладно. Называй меня Сэм.
– Почему Сэм? – спросил рыцарь.
– А какая тебе разница? – прозвучало в ответ.
– Ты должен знать Мерлина, – проговорил рыцарь, сонливо склоняя голову.
Его глаза закрылись, и он погрузился в глубокий безмятежный сон.
Проснувшись, рыцарь не мог понять, где находится. Он сознавал только то, что существует. Казалось, все вокруг куда-то исчезло. Окончательно придя в себя, он увидел, что Белка и Ребекка сидят у него на груди.