Король Ягайло имел свои основания быть настороже, один раз обжегшись, между прочим, благодаря благочестивой Ядвиге. Ее с детства просватали за венгерского королевича Вильгельма, росли молодые люди вместе. Но когда до двенадцатилетия Ядвиги, уже в силу государственной необходимости коронованной, оставалось совсем немного, шляхта все переиграла, сделала ставку на великого князя литовского. Ядвига была в отчаянии. Известно, что после разрыва помолвки она не раз виделась с Вильгельмом и шляхта, напуганная, что отношения между молодыми людьми зайдут слишком далеко, заперла королеву во дворце, когда та собралась на очередное свидание. Королева схватила топор и чуть не высадила двери, еле удалось разъяренную влюбленную девушку уговорить.
В общем, ходили упорные слухи, что Ядвига и Вильгельм состояли отнюдь не в платонических отношениях. Так что королю Ягайло пришлось отстаивать честь семьи, и придворного Гневаша, главного распространителя слухов, судили за клевету и принудили залезть под скамью и лаять в знак своей лживости.
Но осадок остался...
Потому и поверил престарелый король в измену жены после того, как Софья Гольшанская родила ему двоих сыновей.
Инициировал обвинение, между прочим, князь Витовт. Почему? Ведь сам же сватом был. Говорят, не ожидал, что племянница и в самом деле родит королю наследников, вот и задумал лишить их права на престол.
Но давайте рассмотрим факты. Наверняка Витовт рассчитывал, что Софья станет его верной союзницей в политических интригах. Однако она выбрала враждебную дяде люксембургскую партию. После смерти архиепископа Тромбы, очень значимой персоны в государстве, начались «кадровые перестановки». И благодаря молодой королеве важные посты заняли представители люксембургской партии во главе с секретарем королевской канцелярии Збигневом Олесницким, в свое время противившимся браку короля с Софьей. В марте 1423 года Ягайло даже встретился с Сигизмундом Люксембургским в Кежмарке, после чего отозвал из Чехии своего двоюродного брата Сигизмунда Карибутовича, посланного на помощь гуситам. Так что племянница стала политическим противником Витовта. А те, кому Софья помогла, в благодарность организовали ее отложенную на непонятный срок коронацию, которая прошла необычайно пышно. Князь Витовт на церемонию не явился. Правда, когда родился первенец Софьи, прислал в подарок младенцу серебряную колыбель.
Сразу оговоримся: союзники при королевских дворах меняются, как наряды, Збигнев Олесницкий и князь Витовт становились для Софьи по нескольку раз то врагами, то друзьями.
Итак, ситуация для суда над королевой благоприятная: претендентов на трон хватает. Даже бывший жених королевы Ядвиги стал в очередь. Сына Ягайло и Софьи, королевича Владислава, упорно не желали считать наследником трона. Когда по городам послали письмо — собирать подписи, что Владислава признают в будущем королем,— отправленный документ вернулся, иссеченный саблями. Особенно всех в Польше беспокоило, что после смерти старого короля регентами сделаются Софья и Витовт. Так что слух, что сыновья Софьи прижиты на стороне, пришелся очень кстати.
Наверное, Ягайло сам не рад был, что вынес сор из дворца на все государство, но поздно... Люд посполитый с азартом наблюдал за процессом. Под дознание попали все придворные. И не вежливыми беседами ограничивалось следствие, а происходило в духе времени: кнуты, раскаленное железо, вне зависимости от рангов. Две дамы, Катажина и Альжбета Щуковские, то ли чтобы прекратились пытки, то ли по наущению обвинили в связи с королевой Генрика из Рогова, сына подскарбия. Впрочем, назвали еще семь имен предполагаемых любовников, но Генрик стал главным фигурантом. Объект подходящий: молодой, красивый. Взялись за него всерьез — выбить признание любым способом.
И вот когда я слышу, что роль отдельной личности в истории — это иллюзия, все решает масса, я вспоминаю о таких личностях, как Генрик из Рогова. От его мужества зависела судьба королевства. Сломайся он, признай вину — и все пошло бы по-другому. Прервалась бы династия Ягеллонов, королевичи стали бы считаться бастардами, Ягайло, которому было уже около восьмидесяти, вряд ли успел бы завести другого наследника.
Но Генрик под самыми страшными пытками повторял одно: «Королева не изменяла королю», — и история пошла по известной нам колее.
Софья публично поклялась в своей невиновности, убедительных доказательств ее преступления не нашли. Дело завершилось оправданием. В конце концов, оба королевича были очень похожи на отца, особенно младший, Казимир, который даже получил прозвище Ягеллончик.