«Так, на двух письмах Сигизмунда I к Менгли-Гирею, писанных в 1510 г. (13 и 27 ноября) находим пометки: «Тот лист послан до Орды дяком Михайлом» и «Тот ярлык од короля е. м. послан до Менгли-Гирея, царя Перекопскаго, тым же дяком Михайлом». В 1511 г. письмо Сигизмунда I к литовскому послу, находившемуся в Крыму, начинается следующими словами: «Дворянину нашему Михаилу Павшы и писарю нашему Михаилу Василевичу»; тот же писарь посольства, Михайло Василевич, снова был послан в Крым в 1513 году с письмом Сигизмунда I к Менгли-Гирею. Наконец, в 1538 году этот король обращал внимание панов-рады литовской на то, что дипломатические отношения к Крыму приняли враждебный характер, и между прочими фактами указывал, что "царь перекопский легкость послу его милости, Михайлу Тишковичу, там в Орде выредил"».
«Легкость» — то есть неуважение. Чем оскорбил Менгли-Гирей Михайло Тышкевича, неизвестно. Однако исследователи в большинстве склоняются к тому, что не «дяк Михайло» и прочие, а именно Тышкевич наиболее вероятный автор трактата.
Также ясно, что происходил он из обедневшей шляхты. Женившись на княжне Глинской, получил в приданое несколько имений в Волковысском уезде. То есть брак был для обедневшего шляхтича выгодным. Наверное, помогло, что Тышкевич сделал карьеру, занял важные посты... Но ведь хочется думать, что невеста была покорена умом и прочими достоинствами небогатого жениха. К тому же убежденного трезвенника.
Нет, я, конечно, не уверена на сто процентов, что он был трезвенником. Но факт, что Михалон Литвин жестко осуждает пьянство у земляков. Причем сгущает краски в стиле агитпропа: «Крестьяне, забросив сельские работы, сходятся в кабаках. Там они кутят дни и ночи... Прокутив имущество, люди начинают голодать, то вступают на путь грабежа и разбоя, так что в любой литовской земле за один месяц за это преступление платят головой больше людей, чем за сто или двести лет во всех землях татар и москвитян, где пьянство запрещено».
Еще красочнее: «День для них начинается с питья огненной воды. «Вина, вина!» — кричат они еще в постели. Пьется потом эта отрава мужчинами, женщинами, юношами... они ничего после этого не могут делать, кроме как спать».
А вот «татары и турки, хотя и владеют землями, родящими виноград, однако вина не пьют». Почему? «У татар тот, кто лишь попробует вино, получает восемьдесят ударов палками и платит штраф таким же количеством монет».
Вряд ли земляки были бы благодарны поборнику нравов Литвину Михалону за подобное нововведение.
Следующим пунктом автор нападает на чиновников: «В Литве одно лицо занимает до десяти должностей, тем самым устраняя других от их исполнения», и приводит в пример московцев, где «князь соблюдает равенство между своими, не предоставляя одному лицу многих должностей. Управление одною крепостью и то лишь на один, много на два года поручается совместно двум воеводам и двум дьякам».
Указывает автор королю и на необоснованную раздачу «грантов»: «Те, кто посылается куда-либо, еще прежде, чем окажут заслуги, получают много денег из казны, хотя по большей части возвращаются ничего не сделавши, но причинивши значительные притеснения тем, через владения которых пролегал их путь... В Московии только гонец, нуждающийся в очень спешной езде по государственным делам, может таким способом пользоваться лошадьми».
Правда, достается от него и московцам: «У нас очень много московских перебежчиков, которые, разведавши наши дела, средства и финансы и изучив наши нравы, потом свободно возвращаются в свою страну, а пока находятся здесь, тайно передают своим наши планы».
Довольно смело звучит предложение, чтобы чем больше у человека доходов, тем больше он платил налогов. Автор требовал такого уклада, «чтобы ни один бедняк не умирал от голода и холода». Доказывал равенство перед законом всех — и шляхтича, и простолюдина.
Кстати, исследователи считают, что идеи Литвина нашли отклик. В Статуте Великого Княжества Литовского 1588 года появились соответствующие правки. Запрещалось одному человеку занимать несколько государственных должностей, за убийство простолюдина шляхтича отдавали под суд. И судебную реформу провели.
А еще Литвин Михалон утверждал, что литовская аристократия происходит от Юлия Цезаря! Да и вообще Литва была провинцией Рима...
Что ж, шляхта и так верила, что ведет происхождение от римского князя Палемона — так называемая «сарматская теория». И уж, конечно, всегда блюстители сарматских традиций вспоминали некий «золотой век», когда жили доблестные рыцари и чистые девы, а современная молодежь, увы, эти идеалы забросила.