Я потихоньку увела Жюли в зал, подальше от едких комментариев и презрительных взглядов. Мест рядом с нашими родителями не было, мы же не думали в зале сидеть, так что встали у стенки. Я вообще хотела выйти из зала, а то на заплаканное лицо подружки многие оглядывались, но было бы совсем некрасиво. Мы всё-таки должны хоть как-то поддержать Зюньку и Машку, они так долго и упорно тренировались. Машка за учебный год в танцклассе аж семь кило сбросила! И, между прочим, стала классно выглядеть...
Я тронула Жюли за руку:
-Сейчас наши будут выступать, - хотела было сказать я, но слова застряли в горле.
Стоило дотронуться до подруги, как мне повело голову, как будто я использовала магию. Зал, полный людей, уплыл куда-то в бок. А перед глазами почему-то упорно стояло зелёное шёлковое платье, усыпанное свежими белыми розами. На лепестках остались капли росы, и подол платья вымок... Я даже запах этих роз почувствовала! Стоило выпустить руку, как всё исчезло.
-Это что сейчас было? - пробормотала я себе под нос, получив непонимающе-испуганный взгляд от Жюли.
Спрашивать у неё что-либо было бесполезно - наконец-то объявили наших, а зал принялся громко хлопать.
Тонкие фигурки в красных костюмах выпорхнули на сцену, приковывая себе взгляды.
Из зала это смотрелось просто обалденно. Всё-таки у Зю настоящий талант к шитью... Мне как-то их костюмы примелькались уже, я же их столько раз видела, причём вблизи. Зато сейчас заметила, что у каждой пайетки пришиты по-своему, подчёркивая изгибы тела и ярко вспыхивая при движении. Это же сколько сил было потрачено, чтобы сделать каждый костюм уникальным?! Вот Зю даёт...
-Какая красота, - неожиданно выдохнула Жюли, зачарованно глядя на сцену, где будто плясал гигантский костёр.
Девчонки, словно языки пламени, изгибались каждая в своём собственном ритме, но при этом они двигались, как единое целое. Музыка была им под стать - страстное фламенко, записанное нами почти полгода назад. Запись была не ахти, не студийного качества, но зачарованный зал не очень-то обращал внимание на это. Все, как приклеенные следили за выступлением, похоже, даже дышать иногда забывали. За нами кто-то довольно долго болтал во время предыдущего номера, но теперь болтуны оторваться не могли замолкнув на полуслове.
Только на меня не подействовала эта магия. Меня после слов Жюли по спине продрал холод неприятного предчувствия.
Она смотрела на танцующих с восторгом, как будто видела этот танец впервые...
Та Жюли, которую я знаю, никогда бы не похвалила именно такими словами, никогда бы не стала так явно показывать свой восторг, скорее уж сказала бы что-нибудь едкое...
Музыка затихла, зал взорвался аплодисментами, девчонки разгорячённые и счастливые начали кланяться, а я всё смотрела на Жюли, слыша свои слова как будто со стороны:
-А ты вообще кто?
Она перевела на меня взгляд, смущённо заморгала и жалобно сказала:
-Я... не помню...
И вот после этих слов я точно поняла, что предчувствия меня не обманули. У нас начались настоящие неприятности!
Глава 2: Юльча продолжает. Музыка и голуби.
Если говорить совсем начистоту, то я даже и предположить не могла, что однажды у нас будут проблемы из-за Жюли. Зю или я - понятно, всякое бывает, но чтобы она...
Скрипачка у нас вообще железная леди, и вот эта железная леди рыдала в три ручья в туалете танцевальной школы. После моего вопроса о ней самой, мы с моей мамой её не могли успокоить целых двадцать минут!
Зюнька забежала к нам на минуту, сказать, что она уходит с девчонками из группы и Машкой в кафешку праздновать отличное выступление. Она вытаращила глаза на Жюли, потрогала её лоб, зачем-то рассмотрела мокрые ладони и сказала:
-Хм... - с необычно серьёзным видом она повернулась к моей маме: - Елена Владимировна, а вы можете Жюли у её мамы хоть ненадолго отпросить? Что-то мне подсказывает, что ей сейчас не надо домой. А я бы к вам после кафешки забежала...
Мне на мгновение показалось, что я вижу в глубине её глаз огненные отсветы рыцариной магии. Зюнька тоже обнаружила что-то такое, вроде моего странного видения с розами. Моя родительница это быстро просекла, у неё как будто был нюх на всякие необычности. Она тут же оживилась.
-Ого! - у моей мамы загорелись глаза. - Думаешь, вражеское колдовство? Тёмное шаманство? Ужасное проклятие?
Странно серьёзная и взрослая Зюнька открыла было рот, но тут в туалет заглянула Машка:
-Юль, ты идёшь?
-Ага, - тут же откликнулась она.
Маша помялась, глядя на заплаканную Жюли, и спросила:
-А как Юля Ковалёва? Очень болит?
Моя мама покачала головой и улыбнулась:
-Сейчас умоемся, приложим холодный компресс и поедем в травмпункт. Не волнуйся, Маш, если что-то не в порядке, то там точно помогут. Вы идите, веселитесь. Отлично выступили, так что заслужили. Кстати, Андрей ваше выступление на камеру заснял. И кучу фоток наделали. Как отредактируем, мы вам всё в группу в инете скинем.
Машка просияла:
-Вот спасибо! Скорее бы посмотреть!
Они с Зю умчались навстречу чаю и пироженкам, а мы посмотрели на нашу плаксу.
Вот ведь ерунда происходит. Стоило Зю стать серьёзной и самостоятельной, как у нас появилась другая рыдательница. Переходящий флаг что ли? Вот уж слово даю, что со мной точно такого не будет!
Мы потихоньку дошли до машины, где нас ждал папа. Он получил от мамы серьёзный втык за три выкуренные сигареты. Папа решил бросать курить, но пока у него не очень выходит. Мы с Жюли загрузились вместе со скрипкой и гитарой на заднее сиденье и отправились домой.
Мама по дороге позвонила Ираиде Валерьевне, рассказала, как здорово выступила Зю с девчонками, умолчала о "псевдопадении" и попросила отдать нам Жюли на ночёвку, чтобы мы смогли поболтать. Ковалёва-старшая как-то подозрительно быстро согласилась и даже не спросила, как мы сыграли. Я бы на месте Жюли обиделась, но та сидела совсем притихшая, смотрела в окно каким-то странным недоверчивым взглядом. Даже на имя своей мамы она не отреагировала привычным раздражением, как будто вообще не понимала с кем мы разговариваем, что было вообще странно.
Если они с Ираидой Валерьевной ссорятся, то Жюли потом долго фыркает и поджимает губы при одном только упоминании о семье. Видимо, что-то или кто-то нашу подружку приложил по голове слишком хорошо.
Дома папа тут же засел за комп и начал сливать фото и видео на хард, а мама нас накормила обедом. Одно в Жюли не изменилось точно: привередливость. Она долго-предолго копалась в тарелке, разгребая еду по кучкам. Лук отдельно, морковь отдельно, это я не ем, то не буду. Иногда занудство - это хорошо, но не в гостях же за столом! Правда мама привычная к этим закидонам, она уже не обижается.
В общем, мы как в сказке, Жюли накормили-напоили, разве что в баньке не попарили, и начали разговоры разговаривать. Я вытащила все фото-альбомы, начиная с первого класса, все записки, тетрадки, коллекцию листьев и минералов с Радужной планеты, а так же свою подвеску-рыбку. Мы с мамой начали вспоминать все случаи, которые могли хоть как-то остаться в памяти, но на все наши старания нам удалось услышать от Жюли неуверенное:
-Мы сюда осенью ходили... - она осторожно вытянула фотографию из стопки, на которой мы все втроём позировали на ступенях консерватории после какого-то очередного концерта Ковалёвой.
-Ой-ой-ой, - сказала мама. - Пойду-ка я позвоню, Ирочке, спрошу, как давно это началось...
Я не выдержала и хмыкнула:
-Да она поди не заметила вообще.
Мама нахмурилась и щёлкнула меня по носу:
-Не смей так о взрослых говорить.
Я только пожала плечами. Не моё дело, как другие ладят с родителями, но мне не нравится, когда моим друзьям грустно.
Мы снова взялись за фотки. Ни на Хрупа, ни на Партинса, ни на Феризу не было никакой реакции. Хотя фотографии с оборотнями выходили презабавные. На изображениях не было видно крыльев, но была странная кольцевая засветка вокруг каждого иридийца, как разноцветное гало. Причём оно сохранялось и в человеческом облике, если оборотень менял форму.