- Хорошо! Если мажордом станет спрашивать, скажи, что я велела, но не говори, куда я еду, слышишь?
- Он ничего не узнает, госпожа.
- Ну, ступай же скорей!
- Через десять минут мул будет у крыльца.
Он поклонился и ушел.
Девушка завернулась в плащ, надела шляпку с большими полями, защищавшими от солнца, маску (ее тогда носили все), еще раз взглянула на себя в зеркало, тихонько проговорила:
- Начнем! - и вышла из комнаты.
В передней две горничные ждали ее приказаний.
- Я поеду кататься, не ждите меня раньше обеда.
Но вместо того, чтобы спуститься вниз, она прошла в комнату графини и отперла стоявшую на тумбочке шкатулку, от которой у нее был свой ключ.
Тут Жанна держала деньги, которые муж давал ей «на булавки»; она требовала, чтобы Диана брала их тоже, когда вздумается, и девушка широко пользовалась этим, но подруга никогда не делала ей ни малейшего замечания за немножко крупные иной раз издержки для молодой девушки, которой даже в прихотях никогда не отказывалось.
- Не надо забывать о существенном,- сказала Диана, положив в кошелек несколько горстей золота.- Бедный Жак! Давно я ему ничего не давала, он, наверное, нуждается.
Заперев шкатулку, она опустила кошелек в карман и ушла.
Магом дожидался у крыльца, по знаку госпожи он вскочил в седло. Диана встала на приготовленный для этого табурет, села позади Магома, и они поехали.
В то время в экипажах ездили только принцы и самые знатные вельможи королевства, а обычная поездка совершалась так, как мы сейчас описали. Даже члены парламента так ездили, и самые знатные придворные дамы, отправляясь в гости к знакомым, садились на лошадь позади конюха.
Выехав из ворот, Магом повернул направо.
- Что ты делаешь? - спросила девушка.
- Вы ведь не хотите, госпожа, чтобы знали, куда мы едем? А мажордом хитер и любопытен, он подсматривает, но я хитрее его, я его проведу.
- А! Ну хорошо, понимаю! - сказала Диана, засмеявшись.
Скрывшись за деревьями, цыган, зная, что теперь уже никто их не увидит, повернул на одну из поперечных тропинок и через несколько минут выехал на Парижскую дорогу.
- Мы их провели, госпожа! - сказал он.
- Ну, теперь в галоп! Нам до двенадцати надо быть у брата!
- Будем, госпожа! - отвечал Магом и как-то особенно свистнул.
Мул насторожил уши и помчался как стрела. Не прошло часа, как они миновали Сен-Марсельскне ворота.
Граф де Сент-Ирем жил на углу улицы Претор и Сен-Дени, в доме, к которому приделано было искусственное дерево с двенадцатью ветками; на каждой, в чашечке цветка, стояло по апостолу, а на вершине - Божья Матерь. Дом с этим деревом и до сих пор существует.
Квартира графа, состоявшая из четырех комнат с окнами на обе улицы, была убрана с редкой в то время изысканностью, но везде носила следы оргий: мебель была поломана, изорвана, в пятнах.
Жак де Сент-Ирем слыл одним из самых страшных утонченных; его дуэлям и ссорам не было конца, но, несмотря на скверную репутацию, он имел много друзей или льстецов - редко кто решался косо посмотреть на него.
Это был красивый мужчина лет тридцати двух с надменным взглядом, презрительными складками у рта и аристократическими манерами; женщины его любили, мужчины боялись. В ту минуту, как на соседней церкви пробило десять, у дверей графа постучались.
Молодой, здоровенный лакей, видимо исполняющий все должности в доме, лениво поднялся с подушек, на которых лежал, растянувшись во весь рост, и пошел отворять.
Вошел граф. Молча пройдя через все комнаты в спальню, он бросил на один стул шляпу, на другую - шпагу и плащ и, самодовольно крякнув, опустился в кресло.
Спальня казалась немного попригляднее остальных комнат; главное, тут бросалось в глаза множество всевозможного оружия, развешанного по стенам; в целом, вид был престранный, но оригинальный, сразу характеризовавший хозяина.
- Никто не приходил? - спросил граф почтительно согнувшегося перед ним лакея.
- Было очень много народу, господин граф.
- А! Кто же?
- Целая толпа кредиторов; точно сговорившись, они так гуськом и тянулись.
- Э! Да разве я о них спрашивал, дуралей! Ведь для того ты и здесь, чтобы их выгонять!
- Точно так, но осмелюсь доложить, что их становится уж слишком много, через несколько дней мне будет не под силу справляться.
- Неужели? - удивился граф, указывая на развешанное оружие.- Разве у тебя тут мало средств, чтобы прогнать их?
- Мне это не пришло в голову,- сказал с восторгом лакей.
- Тебе ничего в голову не приходит, ну да это в сторону… Кто еще у меня был?
- Никого.
- Как никого? Местра разве не приходил?
- Я не имел чести видеть господина шевалье.
- Странно. Уж не попал ли он в руки дозорных? - сказал граф, как бы говоря с самим собой.
- Господину графу пришлось, верно, участвовать в каком-нибудь деле?
- Ты меня, кажется, спрашиваешь, плут?
- Простите, господин граф. Моя преданность…
- Да, а главное, твое любопытство. Ну, да я добрый человек, расскажу, что случилось.
- Так много чести, господин граф…
- Вчера после кутежа мне и еще нескольким людям из знатных вздумалось пойти из «Эпеде-буа», где мы ужинали, на Новый Мост посдергивать шинели. И Местра был с нами. Отправились. Дело шло как по маслу, тьма была такая, что хоть глаз выколи, черт бы себе на хвост наступил. Напугали мы несколько зевак, не ожидавших такой благодати. К несчастью, подвернулся тут какой-то буржуа, величественно выступавший под руку с женой; впереди с фонарем шла служанка. Презабавная это была пара, брат Лабрюер! Местра хотел сдернуть шинель с буржуа, а я обнял служанку, потому что она была хорошенькая и молоденькая; она защищалась только для виду, но буржуа и его жена орали, как сумасшедшие, и подоспели дозорные в ту минуту, когда мы их меньше всего ожидали. Завязалась драка; буржуа, воспользовавшись этим, убежали; нам помогли tire-laine, и мы прогнали дозорных, наградив их порядочными тумаками. После драки я стал искать Местра, но не нашел, и никто не мог мне сказать, куда он делся, Однако нет худа без добра: я вдруг наступил на кошелек, поднял его, гляжу - полный золота.
- Ого! - Лабрюер потер руки.- Славно!
- Не правда ли? А между тем это чуть не закончилось скверно.
- Господин граф шутит?
- Нисколько. Возвратясь в «Эпеде-буа», мы стали играть. Я вынул кошелек, чтобы сделать ставку; вдруг маркиз де Велэ заявляет, что это его кошелек, и требует, чтобы я его отдал. Можешь себе представить! Разумеется, я сейчас же рассказываю, каким образом нашел его, и говорю, что это теперь моя законная собственность.
Со мной не согласились.
- Неужели, господин граф!… О! - озадаченно воскликнул Лабрюер.
- Да. Все выступили против меня.
Какой недостойный поступок, и еще господа!…
- Я, однако, не уступал; так как маркиз дс Велэ кричал громче всех, я сказал ему, что кошелек привязан к рукоятке моей рапиры.
- Ага!
- Он понял, спор прекратился, и мы весело продолжали пить и играть всю ночь. На рассвете мы вышли из «Эпе-де-буа» и дрались. Славная была драка! Маркиз любил дуэли.
- Любил, господин граф?
- Да, я убил его,- небрежно сказал Жак,- но, падая, он сознался, что кошелек вовсе ему не принадлежал.
- Он хотел украсть его у вас?
- Ну да! Эта скверная мысль дорого ему стоила. Однако Местра я так и не видел, боюсь, что он попался дозорным.
- Но господин шевалье ведь очень ловок.
- Это правда, и я решительно не понимаю, куда он пропал, меня это очень беспокоит, он может каждую минуту понадобиться. Без него не знаю, как и вывернусь от этого проклятого Дефонкти. Черт бы побрал это дело!
- Господин граф напрасно беспокоится… господин шевалье слишком ловок, чтобы попасться… вы забываете, верно…
- Ах, Sang-Dieu! 21 Ты мне напомнил! - рассмеялся Жак.- Нет конечно, его не взяли! Я вспоминаю, что мы ведь до прихода дозорных отдали ему на сохранение сдернутые шипели.