А вот Пономарёв, похоже, не был. Он всё грёб и грёб, всё молчал и, кажется, не знал, с чего начать.
Илья смотрел на дальний берег, где вставал зеленый колючий забор леса, и смотрел, как скачут там серые обезьяны в смешных жёлтых шапках.
- Виктор Петрович, - вдруг заговорил он сам. - А вы любите мою маму?
- Да, Илья. Очень.
- А почему не женитесь?
Пономарев отпустил вёсла и впервые посмотрел прямо на Илью, в его глаза. Виктор Петрович заметно помолодел после того, как Илья вытащил из него рыгаликов. Исчезли мешки под глазами, кожа на лице стала свежее, морщины на лбу разгладились, и сквозь седину стали снова пробиваться чёрные волосы.
- Понимаешь, Илья... Это большая ответственность... Прежде всего я боюсь, что для тебя я чужой человек. Уживёмся ли?
Обезьяны на берегу развели костер. Илья пытался разглядеть, есть ли внутри обезьян рыгалики, но отсюда не было видно.
- Уживёмся, - ответил Илья. - Если вы нравитесь моей маме, то понравитесь и мне. Только не надо себя заставлять быть мне отцом. Будьте самим собой. Я намного взрослее, чем кажусь, и всё понимаю.
- Хорошо, Илья, - Пономарев улыбнулся. - Можно, я закурю?
- Конечно. Хотя вредно это. Рыгаликов приманивает.
- Ничего, я переживу... Я не заставляю себя быть тебе отцом. Просто если мы с твоей мамой поженимся, будем жить с тобой вместе. Хотелось бы понять, что ты за человек.
- Обычный человек, - ответил Илья.
- Да нет. То, что необычный, это точно. Но чего ты хочешь? Что тебе интересно?
Обезьяны стали драться друг с другом серебряными лопатами. Одна сбила у другой шапку, которая улетела высоко-высоко в небо, паря над лесом...
- Виктор Петрович, а может, поплывем к берегу? – сказал Илья. - Что-то меня укачивает. Нехорошо.
- Конечно, - Пономарев снова взялся за весла. - Но всё-таки – что тебя увлекает?
- Не знаю. Наверно, я хочу помогать людям. Только не знаю, как. Может, лечить?
- Ну что же, это тоже неплохо. Я видел, ты книжки медицинские читаешь... А для себя? Чего ты хочешь для себя?
- Не знаю, - ответил Илья. - Наверно, надо много в жизни увидеть, чтобы это понять. Я ещё мало что видел...
Илья снова посмотрел на удаляющийся берег. Обезьяны куда-то исчезли.
- Да, ты прав, - сказал Пономарев. - У тебя ещё вся жизнь впереди.
Лодка причалила к берегу, и он помог Илье вылезти.
XII
10/10/2007 Я решил начать писать этот дневник потому, что мне не с кем поделиться моими мыслями и переживаниями. Моя способность видеть рыгаликов в других людях угнетает меня. Мне очень хотелось бы с кем-нибудь этим поделиться, но я думаю, что меня посчитают ненормальным. Пару дней назад на лабораторных занятиях я поймал одного из рыгаликов, положил на стекло микроскопа и предложил Рите, которая сидела рядом, посмотреть. Она долго наводила резкость, чуть не раздавила предметное стекло и обругала меня за глупые шутки, потому что ничего там не увидела. Почему никто, кроме меня, не видит их? Меня это беспокоит. А ещё мне очень хочется вытащить у Риты из головы одного рыгалика, который там сидит, возле самого лба, словно дразнит меня. Но я очень боюсь себя выдать.
Как-то на лекции я не выдержал и громко расхохотался от того, что в носу у профессора увидел большого яркого рыгалика. Он свисал с самого кончика носа и болтался, когда профессор поворачивал голову или что-то говорил. Это было ужасно уморительное зрелище, и я рассмеялся. Вся аудитория смотрела на меня, как на идиота. Должно быть, профессор в тот момент рассказывал, что-то серьёзное. Я не знаю. Я его не слушал.
Вообще занятия меня утомляют. Зачем учить все эти латинские названия болезней, бесконечные путаные симптомы и методы лечения, если всё дело просто в рыгаликах? С другой стороны, что я знаю о них? Я до сих пор не знаю даже, откуда они берутся, да и есть ли они на самом деле?
...
02/12/2007 Получил письмо от матери – обычное, бумажное письмо в конверте. Удивился. Вроде бы всё у них с отчимом хорошо. Она пишет, что они думают, не завести ли им ещё ребенка. Меня это пугает. Все-таки матери уже сорок пять, хотя она совершенно не меняется с годами и выглядит, по-моему, лучше некоторых моих однокурсниц. Кстати, мама опять спрашивала, не завёл ли я себе кого-нибудь. Как я могу «кого-то завести», если никому не доверяю? Мне кажется, все считают меня ненормальным. Наверно, я и правда немного странно себя веду, но как можно спокойно говорить с человеком, у которого в голове копошится десяток червей?
Хотел ответить матери на письмо, но оно куда-то исчезло. Вроде бы клал в тумбочку, а когда вернулся, его не было. Не хочу думать на соседа, он вряд ли стал бы лазить по моим вещам. Нормальный парень, хотя вряд ли долго протянет с таким количеством рыгаликов. Наверно, письмо какой-нибудь зверёк утащил ночью. Я слышал, как маленькие ножки топали.