— А спой ещё раз про май!
Спел, куда деваться. И даже не один раз, разумеется. Но наступило девять вечера, Маша проснулась, мои напарницы сбежали к ней, а мне что оставалось делать? Не спать же идти — светло ещё на улице⁈ Пошёл в кабинет, где бродил туда-сюда по комнате до трёх часов ночи, и даже позже, уснул на диванчике не раздеваясь, когда за окном уже светать начало. И снилась такая невообразимая дичь…
Я всю ночь убегал от каких-то хищных ящеров, от мелких и шустрых, до здоровенных, на весь коридор. Какой коридор? Так убегал я по огромному зданию, которое было очень похоже на мою гимназию, только намного больше во все стороны, в том числе и по высоте, пять этажей вместо трёх и лишним коридором-перемычкой между крыльями. Убегал я не один, а с целой компанией, где были Ульяна, Вася Подберёзовиков, Гена «Зубы» и Влад Беляков, причём все они были лет десяти на вид, а я — в своём обычном виде, но при этом мы вроде как были одноклассниками. Убегали, не имея ни оружия, ни магии и даже не пытались о них вспомнить, пока не спрятались в надёжном месте. Им оказались «секретные антресоли» в мужском туалете на третьем этаже, прямо над кабинками, причём нижний край этой полки, закрытой иллюзией, находился на той высоте, где в реальности располагался потолок. Откуда-то нам было известно, что запах хлорки отбивает тварям нюх, а заглянуть они не могут из-за роста. Прятались, пока не решили сходить в столовую за едой. Откуда-то при этом знали, что мелких ящеров уже нет (просто нет, куда делись — осталось за кадром), а крупный к нам беззвучно не подкрадётся. Но он — смог, и загнал нас в тупиковый закоулок. И вот, когда чудовище пыталось влезть к нам — его сбил поезд. Ага. Прямо в коридоре, да. Здоровенный паровоз, тянувший за собой два десятка платформ, на каждой из которых стояла здоровенная пушка-гаубица на старомодных кованых колёсах. Пушки подпрыгивали и грохотали, от этого грохота я и проснулся.
Проснувшись — понял, что разбудивший меня грохот присутствует наяву, за дверью, где слышались суета и беготня. Ещё секунд пять у меня ушло на то, чтобы окончательно проснуться и сообразить, что это значит. Сонный, помятый со сна, я выскочил за дверь и чуть не врезался в куда-то бегущую горничную Маши. В палату меня не пустили, сунули в руки кружку чая, куда было щедро плеснуто чего-то крепкого, и кусок ветчины на ломте хлеба. После чего отправили в гостиную, чтоб «не мешался под ногами». Нормально, да⁈ В моём собственном доме! Но не успел даже обидеться, как мне пояснили: хоть всё и началось по-настоящему, но ждать ещё не меньше получаса. Я, честно, не заметил даже, куда делись тот чай и то мясо, словно ящер из сна украл. Наконец, мне было сказано, что «всё» и «можно зайти».
Маша лежала на кровати, укрытая до пояса простынёй, уставшая, измученная, с тёмными кругами под глазами, но довольная. На груди у неё лежал ребёнок, но совсем не похожий на младенцев, привычных не только по картинкам, но и виденных ранее: ни тебе пухлых розовых ручек с перетяжками, ни чего-то подобного. Какой-то тёмный, красно-бордовый, весь в складочку… У меня невольно вырвалось:
— Кто это⁈
— Сын…
Вот этот вот — он мой сын⁈ Долго побыть рядом с Машей и сыном не дали — опять выгнали, да что же это такое⁈ Только и успел поцеловать свою Мурочку в щёчку и сказать, что я её очень-очень люблю. После чего было сказано, что Маше и малышу нужно отдохнуть и поспать.
Ну, сейчас мне хотя бы есть, чем заняться: например, проводить врача и целительницу, которые уверили, что им здесь делать больше нечего, но сиделку оставили — на всякий случай. В понятие «проводить» входило и рассчитаться, и получить справку о рождении ребёнка. Я хотел было лично отвезти их в Смолевичи, но вспомнил о бессонной ночи и решил не рисковать. И правильно сделал — буквально минут через десять меня так повело, что просто голова кругом шла и глаза сами слипались. Так что я решил взял пример с Маши и тоже лечь спать. В конце концов, я тут барон или так, погулять вышел?
Но лечь нормально не получилось — пришла Ульяна, вся сама не своя. Оказалось, она насмотрелась на процесс — и ей стало страшно от того, что тоже когда-то придётся так же рожать. Пришлось утешать и успокаивать, правда, что именно я нёс сквозь сон — убей, не помню. Но, видимо, слова на язык попались правильные, или там интонация была важна, как для кошки — в любом случае, когда я ближе к обеду проснулся, она уже была гораздо спокойнее.
«Ага, если бы я управление не подхватил — ты бы такого набуровил, что уже бы в разводе был!»