При этом миномёты оказались все сделаны без ошибок, в двух колёсных лафетах были неисправности: бракованный подшипник, в котором шарики сделаны оказались из какого-то дешёвого железа и уже превратились в кубики и отвратительно приваренное буксировочное кольцо, что отвалилось, когда лафет уронили дышлом на бетонный пол. Кольцо я приделал намертво, словно это один кусок металла, с подшипником было сложнее. Зато с зарядными ящиками была куча недоделок и откровенного брака, наподобие незакрывающихся дверей или перекошенных направляющих. Что забавно: все неисправные лафеты собрались на одной станции, а зарядные ящики — на другой.
Получение людей, техники и материалов закончилось в ночь со среды на четверг. А на следующий день был вскрыт конверт — и мы двинулись на погрузку, на ту самую станцию, где собирали чуть ли не «на коленке» грузовики из ящиков. Причём некоторые, прибывшие в последний день, грузились буквально в те же самые вагоны, на которых приехали к нам: во всяком случае, какой-то солдат бурно радовался найденному в вагоне перочинному ножику, потерянному накануне при выгрузке. Так или иначе, суета закончена — едем на испытания!
Офицерский состав погрузили в вагон, который я до сих пор не встречал. Именовался он «экономическим купейным вагоном второго класса», но был, на мой испорченный вкус, слишком уж «экономическим». В вагоне имелось девять купе, в каждом — четыре полки в два яруса, всего тридцать шесть пассажиров, на них — один проводник и два туалета по концам вагона. И никакого душа!
Командир ехал один, точнее — со всей секретной документацией, четверо его замов — по двое, остальные — по трое-четверо, разбившись на группки по роду службы и званиям. Так, командиры батарей ехали вчетвером, их заместители — батарейные прапорщики — тоже. Я ехал вместе с парой прапорщиков из ведомства зампотеха, на четвёртое место мой начальник загрузил изрядную часть приборов из лаборатории, чтобы были под присмотром. В дороге провели сутки, после чего последовала команда — разгружаться.
Глава 21
Первым испытанием, как оказалось, значилась проверка транспортируемости. По мнению деда, подкреплённому опытом работы, и не только его, транспортировочные испытания обязательны, но проводятся, как правило, или в конце цикла основных испытаний или параллельно с ними. Но его мнения, как и моего, никто не спрашивал, так что нам предстояло пройти триста километров по просёлочным дорогам с установленной средней путевой скоростью согласно нормативам для буксируемой артиллерии. Тут я согласен с дедом: миномёт сильно легче полковой пушки, ломаться там, если заводского брака нет, нечему, так что это испытание не миномётов, а грузовиков и шофёров.
А потом была «жуткая кошмарность». Я уже забыл, каково это — ездить на том, что сейчас считается обычным грузовиком, тем более — предельно (и запредельно) упрощённым армейским. Хотя тарельчатые рессоры, причём того типа, когда тарели (именно так, а не «тарелки») вкладываются друг в друга. При этом они и вибрацию гасят очень частично, и рабочий ход имеют минимальный. То есть, в нашем случае что они есть, что нет — разница не велика. И щели в кабинах по пальцу шириной видел. Но — не учёл.
На плановом привале, безуспешно пытаясь выбить пыль из полевой формы, ругался под нос, и только под конец у меня вырвалось:
— Что за убогие душегубки! Когда уже это издевательство закончится⁈
— Опять вы, господин прапорщик, наши автомобили зазря ругаете. Все так ездят, это нормально, надо просто одеваться правильно и научиться стойко переносить тяготы.