[1] Как говорится — медицинский факт. Все виды планирования, которые необходимо предъявить при проверке, да отчёты, да всякого рода «паспорта» и «портфолио». И семнадцать видов — не значит семнадцать документов, иной «вид» пишется отдельно на каждого ученика. Или на каждый урок. Или содержит в себе «дочерние» документы, как тот же паспорт кабинета — благо хоть, его можно раз в год обновлять.
[2] Невесть зачем, но переименовывают каждые два-три года. А ещё правила подписывания тетрадей постоянно меняют: во сколько строчек, что в какой строчке. То во втором полугодии первого класса тетради подписывать должен строго сам ученик, пусть и криво, то — родители, то — учитель. Учителю особенно весело, триста семьдесят штук разом подписать. И потом повторять, до полной удовлетворённости профессией.
[3] В среднем покупательная способность рубля в Империи более-менее соответствует советскому рублю в первой половине восьмидесятых. Продукты стоят заметно дешевле, по ряду причин, промышленная продукция отечественная — примерно так же или немного дороже, сложные технические изделия — дороже намного, а импортные — в разы.
Глава 13
Для сдачи экзамена полицейское начальство выгородило кусок поля на краю минского аэродрома, где разровняли и отсыпали гравием площадку, на которой разместили разного рода препятствия, и выделили кусок дороги от этой площадки до ворот аэропорта. Полицейский чин, которого поставили принимать у нас экзамен, даже немного растерялся от количества приехавших. Да ещё и погода испортилась, начал накрапывать мелкий и холодный дождь. Вот, спрашивается, кто опять спёр лето⁈ Кхм, ладно, это я не по делу.
Хмурый полицейский заметно повеселел после того, как его уговорили сесть в кабину вместе с экзаменуемым вместо того, чтоб командовать стоя в центре площадки. Ещё бы: у нас там и тепло, и сухо. А когда я показал секрет, как открыть короб между пассажирским и водительским местом, где стоял термос с горячим чаем, а в соседнем отсеке — фляжечка с кое-чем к чаю…
— На службе пить не положено, ваша милость! — с тоской в голосе протянул этот служака лет так сорока пяти на вид с роскошными уставными усами.
— А что тут пить⁈ Фляжка двести грамм, в чай добавить для запаха. Спирт от горячего испарится почти весь и сразу, останется только запах, а градусов чуть больше, чем в кефире!
А уж когда полицейский убедился, что все экзаменуемые на самом деле умеют водить и узнал, что они накатали не один десяток часов по изнанке каждый, то и вовсе расслабился, прогоняя проверку по минимальной программе. Но при этом пропустить кого-либо без проверки даже не подумал. С другой стороны, опытный экзаменатор на самом деле может за две-три минуты определить, умеет курсант водить или нет, так зачем кататься дольше? Разве что в спорных случаях, которых у нас не случилось, так что весь экзамен уложился в полтора часа. В итоге передал двадцать две фотографии с написанными на обороте данными и сто десять рублей по квитанции. Хорошо хоть, фотографировались прямо в форте, аппаратура была, и опыт съёмки тоже, а так бы наш смолевичский фотограф сколько возился — неведомо.
— Значит, ваша милость, пока выпишем, внесём в картотеку, печати, опять же, в городском управлении… Значит, дня через три-четыре будет готово. Сможет кто приехать?
— Конечно! Вы по этому вот телефону, — я протянул карточку — сообщите заранее, за день хотя бы. Мы приедем, заберём документы, заодно и следующих привезём.
— Следующих⁈
— У меня все дружинники обучены вождению, плюс к тому шофёры гражданского транспорта. Так что ещё минимум два автобуса к вам привезу!
Тот только крякнул. А кому сейчас легко⁈
Сдавать экзамен на водительское удостоверение ездили ещё дважды, причём возили по двадцать пять человек, трое ехали в пикапе. Полицейский оба экзамена провёл в кабине, причём во второй раз дождался приглашения присаживаться и, отдельно, угощаться, а в третий уже привычно устроился в кресле с термосом. В Викентьевке процесс шёл сложнее — фотографические карточки приходилось заказывать в Осиповичах, благо, съёмный кузов, изображавший автобус для поездок детей в школу ещё не разобрали на запчасти. Мои шофёры сперва выбрали весь запас бланков в районном городе, причём первые два забрали Влад и Клим, а потом точно также ездили колонной в Могилёв, поскольку полицейские в Бобруйске возиться с желающими из соседнего района не захотели, что занимало намного больше времени, чем наши поездки в Минск. В итоге с удостоверениями оказались все шофёры и большинство дружинников. Всех решили всё же не возить, были и люди, к вождению категорически не пригодные, и те, кто сядут за руль только в условиях крайней необходимости, а там уже будет не до бумаг и вряд ли найдётся тот, кто захочет проверить их наличие.
Пока возились с получением удостоверений, в поле между червеньским трактом и карьером специалисты залили нашу взлётно-посадочную полосу. Она, в соответствии с розой ветров, прошла чуть наискось по отношению и к дороге, и к тому направлению, по которому я обычно разбегался. Для этого пришлось чуть-чуть подправить рельеф, где-то срезать, где-то подсыпать, но техники в карьере хватало, так что справились быстро и, за счёт использования для изменения ландшафта своих сил, дополнительные земляные работы не слишком сильно повлияли на общую стоимость. Получился словно бы вырванный откуда-то и брошенный посреди поля кусок шоссе длиной двести пятьдесят и шириной двенадцать метров. Кроме того, по моей просьбе, сбоку от полосы, недалеко от ближнего к дороге на Рысюхино торца, залили площадку тридцать на тридцать метров. Здесь будет готовиться к вылету, а в хорошую погоду и обслуживаться техника, ну, и место для манёвра при въезде в ангар и выезде из него нужно. Площадку соединили со взлётной полосой сравнительно узкой рулёжной дорожкой шириной пять и длиной двадцать метров. Дед при этом ворчал, что всё слишком тесно делаем, но строить то, что я подсмотрел в его памяти под названием «Национальный аэропорт Минск», он же почему-то «Минск-2», я точно не буду! Там не один годовой бюджет губернии закопать нужно…
С противоположной от рулёжки стороны площадки своими силами залили фундамент будущего ангара, пока — тоже тридцать на тридцать, с двумя въездными воротами шириной в четыре с половиной метра, так, чтобы с запасом проходил дельталёт со сложенным крылом. Кроме фундамента пока больше ничего не сделали, ждали, пока раствор наберёт прочность под прикрытием брезентового тента. Ах, да — ещё дорожка от просёлка на имение к полосе. Но её дорожным камнем не заливали, а поручили выровнять и уплотнить Алесю Кудрину, который управился с задачей, хоть и потратил на неё почти неделю, но и полотно поднял, и даже канавки для воды по бокам оформил. В итоге отводок получился по качеству на голову лучше, чем основная дорога, что заставило задуматься на тему, как жить дальше: сам Алесь с его уровнем, между первым и вторым барьерами, эти полторы версты будет до весны поднимать и выравнивать.
Вообще, после того, как молодой маг земли почти три месяца провоевал с грунтовыми водами, подмывавшими фундамент острога на Щучьей, у парня к воде на стройплощадке особое отношение образовалось. Там доходило до того, что и он, и прочие строители на полном серьёзе предлагали натащить в подвал взрывчатки и разнести эту халабуду вдребезги. И построить новый острог, рядом, на сухом месте. А вместо старого сделать пруд, дешевле и проще выйдет, мол. И, возможно, на самом деле получилось бы проще, если бы не одно «но» — амулет защитного купола, установленный и активированный. За его перенос, а точнее — за снятие и новую установку, с повторной юстировкой контуров, взяли бы столько, что проще и дешевле весь подвал бетоном залить, и снаружи на три метра от фундамента, сделать монолит в рост человека толщиной. Но в результате — справились. Худа без добра не бывает, и Алесь набрался опыта, а также стал сильнее. Нет, формальный уровень остался тот же, а вот владение силой и навыками стали совсем другими, так что несколько подросший запас энергии он теперь тратил гораздо экономнее и результативнее. Но намучился там изрядно, я даже ждал, что он вторичный аспект Грязи откроет, но не вышло. Возможно, для этого данную субстанцию нужно было полюбить и научиться ценить, а не ненавидеть, пусть даже глубоко и искренне.