- Верно, господин. Ты сдержал свое слово.
Хольд вновь почтительно поклонился… Вот только в голосе легко различить сильное внутреннее напряжение. Что ныне скажет ярл?!
- Верно… Сдержал. И сдержу теперь другое обещание – защитить тебя от мести данов. Сам понимаешь, я не могу оставить тебя в Хедебю, иначе смерть Гудфреда будет слишком легко связать с моей семьей… А потому ты отправишься к конунгу ободритов Славомиру – и передашь ему мое послание. А после останешься служить в его хирде – коли Славомир примет тебя!
- Да, господин, я сделаю это…
Харальд и Хродгейр успели подробно обсудить послание ярла, в основном касающееся дальнейшей судьбы Рюрика. Успели обсудить его прежде, чем за спиной ярла послышались тихие шаги фриза.
- Она… Помолилась и покаялась. Искренне покаялась… И ушла.
Удивительно – но в этот самый миг ярлу стало чуть легче дышать. Ибо как ни горька была мысль об уходе любимого человека – но то, что мучения Рады наконец-то оборвались и что ее последнюю волю успели выполнить, крестив девушку, каким-то странным образом успокоили Клака.
- Как тебя зовут, фриз?
- Если в крещении – то Георгием.
- Понятно… Я дам серебра тебе в дорогу. Отныне ты и твои родные – свободные люди. Уплывете на любом попутном корабле… Только прежде похорони Раду по обряду христиан.
Фриз согласно поклонился – но после с легким волнением уточнил:
- Мы предаем своих ближних земле… Но земля на христианских кладбищах освящается священником.
Харальд устало кивнул:
- Хорошо… Предай ее земле – а когда будешь во Фризии, скажи местным жрецам: я дозволяю им явится в Хедебю и предоставлю защиту.
Купец низко поклонился:
- Благодарю вас за милость, господин!
…Харальд вошел в детские покои Рюрика; мальчика уже в который раз за этот день пыталась уложить кормилица. Однако сын Годолюба упрямо вырывался из ее объятий и не слушал увещеваний – а, заметив Клака, он приветливо улыбнулся и подбежал к ярлу, неловко переставляя свои совсем короткие ножки… Впрочем, при виде мрачного лица Харальда улыбка ребенка исчезла сама собой – и озадаченный Рюрик вопросительно, с явным волнением в голосе уточнил, широко раскрыв свои большие серые глаза:
- Мама?
Удивительно – но мальчик, совсем не помнивший погибшую в Велиграде Умилу, считал своей мамой вовсе не кормилицу, а много времени проводившую с ним Раду. По которой очень скучал в дни ее болезни…
Харальд внимательно всмотрелся в черты лица малыша, именно теперь показавшиеся ему так похожим на Раду – и, опустившись перед ним на колено, неловко обнял мальчонку:
- Прости Рюрик, прости… Но мама больше не придет.
Сын Годолюба тут же заревел, вцепившись в ярла – заревел так искренне и горько, как умеют рыдать только малые детки. И в ответ на его слезы что-то стронулось в душе самого Харальда – Клак впервые за этот день дал волю собственным слезам, душившим его и не дававшим толком говорить…
Так они и плакали, крепко обняв друг друга: мальчик, потерявший вот уже вторую мать – и муж, утративший единственную по-настоящему любимую им женщину, кою он не смог даже взять в жены…
Но именно эта женщина сроднила их – а любовь к ней (у каждого своя) связала Харальда и Рюрика куда крепче кровных уз.
Глава 13.
Лето 812 года от Рождества Христова. Ютландия, Слагмарк.
Харальд Клак тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как разворачивается в линию войско Сигфреда, упираясь крыльями в протекающую слева реку – и раскинувшийся справа густой лес.
Войско Сигфреда больше. Примерно на пятьсот воинов – но все равно больше той рати, что смогли собрать Скьёльдунги. А главное – племянник Гудфреда добился численного превосходства именно опытных хирдманов... Ведь Инглинги всегда были близки свеям. И на сей раз их ярлы отозвались на зов Сигфреда, привели с собой тысячу матерых рубак! Говорят, что объявился и давний «знакомец» Харальда, Хальвдан Кровавый Топор. Говорят, что это он возглавил подкрепление в качестве хёвдинга…
А ведь свеи, на взгляд самого Харальда, на голову превосходит ополчение саксов, отправленное на помощь Скьёльдунгам императором Карлом!
Признаться честно, последние два года «Ворон» считал едва ли не самыми мрачными и горестными на своем жизненном пути. Внезапная смерть Рады сделала его равнодушным к происходящим вокруг событиям – так, словно горе Харальда стало его личным драккаром, ведущим ярла сквозь море повседневных забот… В эти годы его мало что заботило – пожалуй, кроме воспитания Рюрика, так и оставшегося в Хедебю.