Вдвоем сильней огонь разжигают, толокно заварили, густую похлебку сделали. Но старуха догадалась о чем-то, сама пошла к дверям.
— Что говоришь, дед?
— Лисичку лови! Весь сыр у нас плутовка съела!
Старуха бросилась лисичку ловить, но та хвостом макнула в крутой навар, — пшик! — брызнула в лицо старухе. «Ай! — кричит старуха. — Ай, лицо обожгла!» — а рыжая уже выскочила из дома и была такова.
Так, говорят, все было.
АК-САГЫШ И КАРА-САГЫШ
или два брата — Ак-Сагыш и Кара-Сагыш. У них были две коровы — белая и черная, две лошади — белая и черная, две собаки — белая и черная. Решили они их поделить. Ак-Сагыш взял животных белой масти, Кара-Сагыш взял животных черной масти. И отправились они в путь.
Проехали они день, и Кара-Сагыш сказал:
— Брат, давай заколем и съедим эту белую корову. Нам и одной коровы хватит.
Белую корову закололи и съели. Поехали дальше. Кончилось мясо, и Кара-Сагыш сказал:
— Брат Ак-Сагыш, давай заколем и съедим эту белую лошадь. Нам и одной, черной лошади хватит.
Закололи белую лошадь и съели. Проехали так еще и решили съесть белую собаку — Кара-Сагыш ее опять выпросил. Зажарили и съели.
А наутро проснулся Ак-Сагыш и увидел, что брата нет, он забрал свою черную корову, черную лошадь и черную собаку и ушел.
Пошел Ак-Сагыш один. Долго шел, добрел к вечеру до чащобы с желтыми-прежелтыми ивами и шалашом. Устал он и решил переночевать там.
Только лег, садилось солнце, и вошла вдруг в чашу лиса:
— Пока ловила и ела мышей в лесу, даже не заметила, как солнце закатилось, а-а, — сказала она. Легла и уснула.
Когда начало смеркаться, заяц пришел:
— Пока ел лишайник, даже не заметил, как стало темно, — лег и уснул.
Когда стала тьма сгущаться, медведь пришел.
— Пока собирал шишки темного кедра, даже не заметил, как ночь наступила, — лег и уснул.
Уже в ночной тьме пришел волк-храбрец:
— Белые стада Караты-Каана от жажды гибнут. Пока ел эту падаль, даже не заметил, как стемнело, — сказал он и завалился спать.
Вдруг поднялся заяц:
— Постой-ка, мне отец-мать говорили, что если копать-копать землю под мшистым камнем, то выйдет чистая родниковая вода.
— Ты никому это не рассказывай, дай хоть досыта мяса поесть, — обругал волк зайца.
Ак-Сагыш, лежа в шалаше, все внимательно выслушал и мысль обдумал. Когда настало утро, все звери разошлись за своей пищей, Ак-Сагыш, крадучись, озираясь, вышел из шалаша и направился в землю Караты-Каана.
Пришел туда и увидел, что белые табуны и племя-народ каана и вправду гибнут от жажды. Зашел он в аил Караты-Каана, открыв двустворчатую резную дверь, и сказал:
— Ой, уважаемый, давайте я вам раздобуду воду. Что вы дадите мне за это?
Караты-Каан посмотрел удивленно на него и громко захохотал:
— Такой нищий бродяга откуда может достать воду?
Потом, насмехаясь, сказал:
— Половину своего белого скота отдам, из единокровных своих детей самую младшую дочь в жены отдам, если напоишь и скот, и народ.
Позвав жену, он досыта накормил Ак-Сагыша, как гостя. Голодный парень наелся, хорошо отдохнул и вышел из дома Караты-Каана. Нашел мшистый камень и, копая черную землю, он добрался до чистой родниковой воды.
Жаждущий белый скот, голодный народ-племя — всех напоил!
Родившийся грозным Караты-Каан, отвернувшись, плачет, в лицо же смеется. Сказанное слово — что выпущенная стрела: половину своего богатства отдал, младшую дочь по имени Кымыс отдал. Ак-Сагыш выбрал себе самое хорошее место и, погоняя свой скот, вместе с женой туда жить ушел.
Когда зажил он богато и вольно, когда на передний подол его, народившись, стали наступать дети, а задний подол его, расплодившись, стал топтать скот, пришел его брат Кара-Сагыш. Увидел, как разбогател его младший брат, и позавидовал.
Лукаво спросил:
— Брат мой, как же ты разбогател?
Ак-Сагыш, долго не думая, рассказал ему про чащобу с желтыми-прежелтыми ивами и про шалаш. «Переночуй там и разбогатеешь», — сказал он.
Пошел Кара-Сагыш в лес.
Когда, устав, притомившись, дошел до густой чащобы, то и вправду среди желтых-прежелтых ив стоял шалаш.
Кара-Сагыш лег в него отдохнуть.
Вот солнце стало садиться за гору — вошла красная лисица:
— Пока ловила мышей, даже не заметила, как солнце закатилось, а-а, — сказала она и легла.