Валтер не сомневался: ближайшие соседи не откажут. Но чтобы дело было верное, пообещал хорошее вознаграждение. Во всяком случае более щедрое, чем в других местах. С этого и начал:
— Денег у меня навалом, могу платить две, а то и три ставки.
Прошло, однако, немало времени, прежде чем он выложил суть:
— Я хотел бы устроить оперное суаре.
Певцы остолбенели.
Никто не слыхал, не замечал, чтобы дядя Валтер ездил в оперу или интересовался постановками.
— Разве у соседа намечаются какие-нибудь торжества?
— Нет.
— Для кого же мы будем петь?
— Для меня.
— А что?
— Дуэт Банюты и Вижута.
— ?
— Из оперы Альфреда Калныня. Сами же знаете.
— Всего один дуэт?
— Еще музыкантов бы надо, таких, кто умеет играть по нотам.
— Что именно?
— Скажем, свадебный марш из той самой «Банюты».
Педагоги молчали, не в силах понять, шутит дядя Валтер или говорит всерьез. Чувства юмора, как известно, у соседа было не занимать.
Дядя Валтер принял молчание за согласие и продолжал:
— Я думаю, мы могли бы собраться в июне перед большим сенокосом. Пока в колхозе тихо. Сено для телят к тому времени скосят. Его ведь начинают косить раньше и сушат в зародах. После тоже можно. Что мне, пенсионеру! Веселюсь, когда хочу, сплю, когда спится. В самую косовицу только не хочется, чтобы не получилось вроде б как назло. Проедет кто-нибудь мимо, услышит пение музыкантов, распустит слух, что я во время сенокоса вечеринки устраиваю. Такие разговоры ни к чему. Для меня работа всегда была на первом месте.
Дядя Валтер поднялся и пошел. У дверей оглянулся.
— Оркестр нужен небольшой. Только чтоб взять мелодию. Жидковато получится, но у меня ведь не оперный театр.
«Жидковато получится». Эту фразу педагоги восприняли как аттестацию предстоящего мероприятия. Переглянулись. Хотели было протестовать. Но обещанный гонорар заставил попридержать язык.
— И еще один вопрос. Это не публичное выступление. Поэтому приглашать никого не надо.
Дядя Валтер, похоже, забыл, что уже попрощался, и перескочил на другую тему.
— Вишни у вас в этом году будет пропасть. Заморозки не успели покусать. Картошка тоже хорошо в рост пошла, но про нее рано говорить. Вон в прошлом году засуха пожгла всю вместе с ботвой.
Тут он вывел свою мысль из приусадебного садика, описал круг по колхозу. И остановился возле скотного двора и кормов:
— Белков против крахмала маловато. Вот что плохо.
Чертыхнулся, попрощался во второй раз. И ушел тяжелым медленным шагом. Знакомый всем человек земли. Какая еще там опера! Мо́рок залетевший, и только.
Пенсионеры вышли во двор, молча проводили соседа взглядом. Казалось, Валтер оглянется и скажет:
— Негоже менять рацион. Теленка нужно кормить так, как после будут кормить молочную корову. А мы разве все даем, что могли бы?
И педагоги согласились бы, люди деревенские, они такой разговор поддержали бы. А что ответить, когда крестьянин заявляет:
— Хочу устроить оперное суаре.
Век соседа весь как на ладони, и вот тебе коленце — на краю могилы.
Когда в зародах подсыхало телячье сено, к Валтеру явились педагоги-пенсионеры и четыре музыканта: скрипач, тромбонист, аккордеонист и барабанщик.
Валтер был человек гостеприимный — приезжих ждало на столе угощение.
Гости ходили из комнаты в комнату, осматривались, желая, видимо, обнаружить что-то особенное. Зацепку какую, чтобы объяснить истинный смысл послеобеденного музицирования. Исподтишка наблюдали за хозяином. Но взгляд его был ясен и действия не вызывали подозрений. Надо было принять на веру: старику захотелось оригинально провести вечер.
Поросенок был накормлен. Корова выведена на лужок, паслась на отаве. Петух вместе с курами копошился за дровяным сарайчиком.
Солнце клонилось к закату. Бутылка коньяка, купленная по случаю концерта, опорожнена на вершок.
Можно было начинать.
— У меня тут вопрос один. Не буду ли я слишком близко в одной комнате с вами? Пойду-ка лучше в спальню.
Валтер оставил щель шириной со ступню. То ли не хотел пялиться на музыкантов: содержание дуэта явно не вязалось с внешним видом исполнителей. То ли действительно боялся, как бы не заложило уши.