В Саровском лесу она пребывала, по свидетельству монашествующих в пустыни, около 30 лет, жила в пещере, которую себе вырыла.
Говорят, что у нее было несколько пещер в разных местах обширного непроходимого леса, переполненного хищными зверями и медведями. Ходила она временами в Саров, в Дивеев, и ее часто видели на саровской мельнице, куда она являлась работать на живущих там монахов.
Безропотно переносила она здесь много различных лишений. Притерпелась и к одиночеству, и к ночным страхам, какие так естественно испытывать человеку в дремучем лесу среди непроглядной тьмы ночи. Пройдет, прокричит зверь, сломится ветка, зашумит буря в лесу, грянет гром, ливень забарабанит по листьям девственного Саровского леса — все пугало и наводило страх. Кроме этих естественных страхов, было немало и необычных, которые наводил на подвижницу враг рода человеческого. Но все терпеливо переносила подвижница.
Не ушла она со своего поста, что ни случалось с нею.
Терпеливо несла она и труды, которые были необходимы для пропитания себя.
Необычайные лишения и молитвенные труды Паши походили на покаянный подвиг Марии Египетской, да и самый вид ее напоминал египетскую отшельницу. Окрестные крестьяне и странники, приходившие в Саров, глубоко чтили подвижницу; прося ее молитв, они приносили ей пищу и деньги, а она тотчас же раздавала это неимущим. Недобрые люди напали на подвижницу, надеясь найти у нее много денег. «Нет у меня денег», — отвечала разбойникам Паша.
«Нет у меня денег», — какие это чудные, золотые слова! Как они опять приближают Пашу к древним подвижникам и подвижницам! Многие из древних иноков не только не имели денег, но даже умирали, не видав их ни разу. Один сенатор, став монахом, не желая добывать хлеб насущный своими собственными руками, оставил у себя нечто из имущества. Святой Василий Великий сказал об этом сенаторе-монахе: «И сенатора ты потерял, и монахом не сделался».
У одного монаха после его смерти нашли сто златниц, которые он добыл, прядя лен. По суду старцев-монахов он лишен был погребения. Монах, взявший от мирянина три номисмы, отлучен был святым Григорием от Причастия. В обители преподобного Феодора Студита умер монах Василий, оставив после себя два сребреника. Это считалось таким грехом, что в обители назначена была особая молитва за умершего. И русские иноки держались этих древних правил. У одного инока в обители Дионисия Глушицкого после смерти нашли десять небольших монет. Преподобный игумен, по примеру древних подвижников, приказал бросить эти деньги в гроб умершего в обличение ему. Иноки, испуганные страшным зрелищем, пали к ногам своего учителя и едва умолили изменить наказание. Деньги вынули из гроба и выбросили их вон из монастыря в грязное место, чтобы никто не смел к ним прикоснуться. Были и другие подобные примеры. И как понятно все это... Если всякому желающему быть совершенным заповедано Христом Спасителем идти продать свое имение и раздать нищим все до последней копейки, то иноку ли, отрекшемуся от міра и произнесшему пред Богом и людьми обет добровольной нищеты, собирать и копить деньги? Не будет ли это возвращением на «прежнюю блевотину»? «Закон уст Твоих для меня лучше тысяч злата и сребра», — вот что должны всегда помнить инок и инокиня.
Но возвратимся к Паше. Разбойники сильно избили ее, так что она лежала вся в крови. Целый год она была между жизнью и смертью, но потом оправилась, хотя последствия побоев не прошли совершенно. Боли проломленной головы и опухоль под ложечкой мучают ее постоянно, хотя она, по-видимому, не обращает на это никакого внимания и только изредка говорит себе же: «Ах, маменька, как у меня тут болит! Что ни делай, маменька, а под ложечкой не пройдет!»
Несмотря на тяжесть одинокой жизни и сопряженные с нею опасности, Паша долгое время не хотела оставить своего лесного уединения. Очевидно, пустынная жизнь как нельзя более отвечала ее духовным потребностям, ее любви к Богу, ее стремлению к самоусовершенствованию. Да, пустыня — великая школа для подвижника!
В пустыне все располагает отшельника или отшельницу к Богомыслию. Ясный день, который в міре так часто манит людей на гулянье и развлечения, отшельнику говорит о любви Отца Небесного, Который солнце Свое посылает светить и злым и благим. Леса, воды, птицы, звери — все это располагает отшельника к служению Богу. Он смотрит на деревья и думает: «Эти деревья растут все выше и выше от земли; мне ли, созданному Господом для неба, пресмыкаться сердцем по земле?» Смотрит на ручей и думает: «О, если бы и моя жизнь текла так мирно, так светло, как течет этот ручеек! О, если бы камни преткновения и соблазна не возмущали души моей, как не возмущают ручейка камни, лежащие на дне его!» Смотрит на птиц небесных, слышит, как они с раннего утра до позднего вечера поют песнь своему Создателю, и думает: «Я ли, ради которого Слово Божие стало плотью, я ли перестану возносить слово хвалы и благодарения своему Творцу, Промыслителю и Искупителю». Так, пустыня и лес — лучшее место для молитвы и Богомыслия, и вот поэтому-то долгое время не расставалась с ними Паша.