- Останься. Тебе так спокойнее будет. Бегать не придётся.
Я удивлённо покосилась на него. Он… знал?
Он подвинулся и приподнял край одеяла. Я с сомнением посмотрела на него. Мы ведь не в браке. Ну если не считать фиктивный брак. Можно ли нам спать вместе? А, впрочем, - я подавила зевок, - спать и правда хочется. Я сняла шаль с плеч и осторожно легла, развернувшись к нему лицом. В темноте он казался бледным и исхудавшим.
- Что тебя гложет?
- О чем ты? - Так же тихо спросила я.
- Что тебе снится? Пожар?
Я поджала губы.
- Спи.
Я закрыла глаза. Оказалось, с ним спать приятнее. И теплее. Но от кошмаров совсем не спасало.
Воспоминания лились рекой вместе со слезами. Вспухшая скула ныла, словно побитый щенок. Мне было так себя жаль. За что он так? За что он так со мной? Почему он всегда мне обижает и мне остаётся только бессильно лить слезы? Почему я становлюсь старше, но не могу ничем ответить ему?..
Я замерла. Даже боль, казалось, утихла на секунду. Я ведь так слаба… я всегда так думала… но так ли это на самом деле?..
- Давайте сварим что-нибудь вкусное для Генри, - вокруг меня стало тихо, когда я зашла на кухню и села на стул. – Порадуем его…
- Например? – Очень фальшиво удивилась повариха. Они все отводили глаза от меня и моего лица. Им было стыдно на него смотреть, словно они сами наставили синяков по нему. Впрочем, я не настаивала.
- Тот суп… он его очень любит. Из свинины и пряных трав.
- Но там дорогие потрошка…
- Я куплю.
Я улыбнулась ей, чувствуя, как болезненно лопается ранка на губах. Она вздрогнула и вернулась к помешиваю супа на плите.
- Как скажете, госпожа.
В тот вечер пока Яннет готовила тот самый суп для Генри, а я стояла, прижавшись к стене около двери его кабинета. Они громко хохотали и, судя по визгу девочек, развлекались. Готова ли я сравняться с ними? Готова ли я пойти на такой шаг? Может быть, - я оторвалась от стены и потёрла затёкшие кисти, на которые опиралась, - я смогла бы убежать? Спрятаться от него? Снова. Впрочем, предыдущие четыре раза это не удавалось. Каким-то чудом даже в непроходимых лесах в овраге он меня находили. Я поморщилась, вспоминая очередное своё «нахождение». Внутри шевельнулся гнев. Ублюдок. Я остановилась посреди коридора.
Это было странное чувство. До этого я расстраивалась, жаловалась и плакала. И даже злилась, но я злилась на ситуацию. На то, что никто не может мне помочь, и что я одна и что обречена через это проходить. Но сейчас… я была зла на него. Это он убил маму. И пусть все думают, что это не так. Испортил нам жизнь. Он заслуживает наказания. Самого жестокого, на которое я способна.
- Переоденься, - бросил он мне перед ужином. – Портовые шлюхи и то симпатине выглядят.
Он усмехнулся своей шутке и пошёл дальше. Судя по гоготу, донёсшему до меня из гостиной, шутка была оценена его друзьями и соратниками. Я последовала его совету. Пока переодевалась, - одна, не люблю пугать горничных изуродованным телом, - взяла листок со стола и ещё раз все оглядела. Все сходилось. Все должно было получиться. Я достала пузырёк и осторожно вложила между грудями. Там его никто не найдёт, и он не разобьётся, чтобы не случилось. Даже если он снова начнёт распускать руки. Я прибрала волосы и надела мамино колье. Достала мамино помолвочное кольцо и своё из-под пола. Острожно все сложила и спустила на шнурке за окно, вместе с деньгами и прочими украшениями, спрятанными от жадных глаз Генри.
Я оглядела себя в зеркало. Оно было треснутым, так как однажды от толкнул меня в него. Я потёрла шрам. Под волосами совсем не видно. Но это же не значит, что я этого не помню, не так ли?
Я спустилась в столовую. Это, наверное, был единственный повод, когда они не разделялись, а собирались в кучу и вели себя, словно сидят не в доме графини Мауро, а в каком-то прибрежном кабаке. Я прошла мимо на кухню. Генри мало интересовали различия в социальных слоях. Ты женщина, а значит занимаешься готовкой. Я привыкла к этому не сразу, но впервые мне это было на руку.
- Быстрее, - не сдержавшись, прикрикнула я. Поварихи засуетились. Моя задача была посыпать каждое блюдо зеленью.
- Чай готов? - Я подняла глаза на Яннет. Несмотря на жар от печки, она побледнела и стала суетится в два раза быстрее. Нерасторопные поварихи тоже иной раз попадали ему под руку, и она это знала.