Но Пхуланванти не собиралась сдаваться:
— Почему у меня должны отнимать украшения, которые мне от мамы достались? Они что, краденые?
Сдерживаясь из последних сил, еле унимая дрожь во всем теле, Дханванти потребовала:
— Соблюдай хоть приличия, невестка! Что люди скажут, если узнают, какие у нас разговоры идут?
— А по мне, пускай хоть весь мир знает! Несчастная я, у меня мои собственные драгоценности отнимают, да мне же еще и рот затыкают!
Средней невестке скандал доставлял истинное удовольствие: она кивала, поддакивала, потом потрепала по плечу Младшую и очень серьезно заявила:
— Правильно, сестричка, так и надо. Мало еще позора ее седой голове, мало! Будь я твоей свекровью, я бы за такие дела все космы повыдрала из твоей красивенькой головки!
Пхуланванти хоть с трудом, но все же совладала с искушением вцепиться Средней в волосы.
Она снова плюхнулась на постель и громко объявила:
— Здесь жить нельзя. У кого есть честь и гордость, тот в этом доме не останется. Я никого судить не хочу, но и другим себя судить не позволю!
Средняя невестка с улыбкой переводила взгляд с Младшей на свекровь и обратно.
— Пхуланванти, моя принцесса, — нежным голоском проговорила Митро, — до сих пор считалось, что ведьма тут я, но, кажется, ты меня перещеголяла!
Дханванти приободрилась: средняя невестка, вечно ее изводившая, теперь берет ее сторону.
— Что же это получается, невестки! — покачала она головой. — Придется мне просить у вас прощения. Я считала себя в этом доме хозяйкой, а, оказывается, я тут прислуга. Прислуга, и только!
Митро вдруг почувствовала острую жалость к старухе, но, будто назло себе, сказала:
— Мамочка, что же тут такого? Матери всегда служат своим детям. Так мир устроен. Я вот только придумать не могу — как бы вам получше уважить Младшенькую? Сестричка у нас такая добрая, просто святая, на нее молиться нужно. Как богу Кришне, будем петь славу возлюбленной Пхуланванти нашей.
Тут в комнату влетела старшая невестка, которая больше выдержать эту перепалку не могла.
— Мама, — сердито сказала она, — пожалейте себя, не слушайте вы их больше!
Старшая потянула было свекровь за собой, но Пхуланванти не дала им уйти:
— Понятно, почему ты ее уводишь — ты же рассчитываешь все тут в наследство заполучить. А кто, как не ты? Только украшения, которые я в приданое принесла, все равно вернуть придется, ясно?
Сухагванти резко повернулась:
— Ты что, обет дала никого в покое не оставлять? Ни к кому уважения в тебе нет!
Пхуланванти не отступила:
— Почему это я должна уважать людей, которые так поступают? Сперва пусть вернут мои вещи: браслеты, бенаресское покрывало с вышивкой, шкатулку с драгоценностями и тику[25] — ведь это мое приданое. Отдайте, а там посмотрим, такая ли уж я злюка!
— Никто не говорит, что ты злюка, Пхуланванти. И пойми ты, твои украшения меня королевой не сделают. Наша семья живет по обычаю — вместе. И все у нас общее. Поэтому…
— Какой прекрасный обычай, Старшая! Куда уж лучше — все себе заграбастать и еще кричать про обычаи! Единая семья! А когда человек, которого обобрали, попросит свое же добро обратно, так его чуть не разбойником выставляют!
Сухагванти уже не рада была, что ввязалась в ссору.
— Ну, Младшая, ну что ты говоришь! Как можно бросаться такими словами!
— А кто в этом семействе понимает, что можно, а чего нельзя? Ты не убегай, не убегай! Сначала ответь мне: у кого вещи и драгоценности, которые мне моя мама подарила?
Старшая пулей вылетела вон и через минуту возвратилась со шкатулкой:
— Держи свои украшения, Пхуланванти!
Та обрадованно схватила шкатулку, отперла ее и, тщательно осмотрев содержимое, умильным голоском попросила:
— Раз уж мы такие слова наговорили друг дружке, отдай заодно браслеты, и больше не будет у нас недоразумений.
Митро не утерпела и подлила масла в огонь:
— Ну что ты, Пхуланванти, ты и впрямь думаешь, что все теперь будет тихо и мирно? Поверь мне, пока ты, радость моя, не перестанешь жадничать, сварам конца и краю не будет!
Сухагванти опять выбежала за дверь, и Митро, пользуясь ее отсутствием, ободряюще подмигнула Младшей:
— Поздравляю, Пхуланванти. Сегодня корона на твоей голове. Зови музыкантов, будем петь и плясать, а ты своими золотыми ручками сама сделай халву и пури[26]!
Пхуланванти, вся поглощенная ожиданием Старшей, не обратила на Митро ни малейшего внимания.