- Пошли-ка, - мужчина подхватил сына на руки. – Бабушка и дедушка приехали, - две крошечные ручки обвили его шею и вскоре мужчина с мальчиком на руках спустился в холл, где пожилые мистер и миссис Блаттон обнимали и расцеловывали Мэлани и Анж. Молодая женщина в мантии сотрудника американского Министерства приветливо помахала старшей сестре. Эмельред, младшая сестра Анжелики, на девять лет младше жены, была в этом доме редким гостем. Их с Ликой отношения были скорее нейтральными, чем какими-либо еще. Наверное, потому, что десять лет девушки друг о друге не имели ни малейшего представления, и потом отношения как-то не наладились. К тому же Эмельред всегда испытывала неприязнь к весьма нестандартному облику старшей сестры, на момент их знакомства вообще бывшей готессой. Антонин невольно усмехнулся, подумав о том, сколько воды утекло с тех пор, сколько всего изменилось.
- Добрый день, - сухо кивнула ему Луиза, Эмельред что-то буркнула в знак приветствия. Они никогда не относились к нему тепло, и он не мог их в этом винить – как можно было винить их за то, что им не нравилось его прошлое, не нравились их с Ликой разница в возрасте, не нравилось все то, что их брак принес ей. Они по-своему были правы, как и он. К осени своей полной трудностей и неприятностей жизни, получив от судьбы заслуженный отдых, он придерживался простой философии – каждый прав по-своему, со своей точки зрения. Чарльз, огненно-рыжий мужчина пятидесяти пяти лет, отец его жены, пожал руку куда более приветливым жестом, расцеловав внука. Они познакомились уже после освобождения Антонина, когда Долоховы перебрались в Америку и неделю прожили в доме Блаттона-старшего, и хотя Чарльзу никогда не нравился тот факт, что он о свадьбе дочери (весьма фиктивной, что не без легкого оттенка горечи признавал Антонин) узнал задним числом и не присутствовал на церемонии, мужчина все же принял зятя и поддерживал с ним вполне лояльные отношения. Может, причиной служил американский менталитет, может, он и в самом деле принял Антонина в свою семью. Это было не так уж и важно…
- Мы решили, что пора вас навестить, - поведал он, подмигнув дочери. – В конце концов, приобретение нового холодильника не могло не быть мной отмечено, - Анж прыснула, как и дети. Блаттон-старший был поклонником всех возможных технических магловских устройств и любое такое изобретение человечества, от микроволновых печей до видеокамер, занимало его на часы, с детальным разглядыванием каждого дюйма прибора. А уж про компьютеры, телефоны и телевизионную технику и говорить не стоило – Чарльз проводил сутки, изучая их во всех мыслимых аспектах. Антонину отчего-то вспомнилось, как на первый день рождения Ричарда, рожденного уже тут, в США, мистер Блаттон торжественно-пафосным голосом объявил дочери, что прибыл исключительно изучить в их новом на тот момент домике всю технику. Подмигивая при этом так, что становилось понятно, что у них есть какие-то общие шутки на эту тему. Обижаться на это заявление было глупо – в Ричарде и Мэл, пока еще единственных внуках, несмотря на наличие трех детей, двое из которых были сейчас в браке, он и Лу души не чаяли.
- Мы еще и ноутбук приобрели новый, - усмехнулся Долохов. Чарльз с выражением крайней одухотворенности на лице воздел руки к небу.
- О, тогда мы просто не можем не задержаться на пару дней, - продекларировал он к всеобщему смеху. Все прекрасно понимали, что на самом деле за этими словами стоит совсем иное… Но, так или иначе, неожиданное прибытие Блаттон и на денек заглянувшей Эмми сорвало планы по посещению Рокфорда узким семейным кругом и вместо этого все семейство посетило городской парк, потом с подачи Эм и Лики сводили детей в Диснейлэнд, а вечером собрались на уютной кухне за тыквенным пирогом приготовления Лики и Луизы. Теплая, спокойная и уютная атмосфера, смех, шутки… Нет необходимости отталкивать кого-то, лгать, идти на ухищрения. Все предельно просто и от этого очень живо, близко и по-человечески важно. В кругу этих людей, нейтрально относящихся к нему или симпатизирующих, он обретал то, чего никогда прежде не мог до конца понять в жизни и что, быть может, заставило его многое пройти в прошлом. Семью. Пусть маленькую, пусть странную, пусть на самом деле не его, но все же семью…
***
Эмельред ушла после ужина, сославшись на то, что у нее много работы, Чарльз и Луиза в гостевой спальне крепко уснули, после насыщенного прогулками и общением с дочерьми дня, дети, полные после аттракционов и встречи с мультяшными и сказочными любимцами впечатлении, не без труда были уложены Ликой и мужчина, заперев за собой дверь спальни, вдохнул сладковато-кислый запах ее волос. В свете небольшой лампы на тумбочке ее волосы напоминали яркий костер, играя огненными отблесками. Он давно забыл, какими они были, когда были черными. Это было бесконечно давно, в другой жизни. В этой жизни все было иначе, все было начато с чистого листа. Теплая рука скользнула по его щеке, на губах появилась свойственная только ей понимающая и мудрая улыбка. Она была девчонкой, когда они встретились, но уже тогда стала единственной, кто по-настоящему смог понять его душу. Не попытаться, а именно понять.
Едва ли ставя перед собой такую цель.
- Знаешь, - вырвалось у него внезапно то, о чем он молчал вот уже больше пяти лет. – Почему ты дождалась?
- Помнишь, в ночь перед последним сражением ты сказал, что жалеешь, что не встретил меня на тридцать лет раньше… - он кивнул. Он помнил, прекрасно, ведь именно в ту ночь был уверен, что не увидит ее больше. Между ними лежала пропасть - она была аврором, а он - Пожирателем. Аврором… Он невольно хмыкнул, вспоминая, что она тогда была на пятом месяце. Аврор, беременная от Пожирателя. Ирония судьбы, ставшая позже началом новой жизни, без магии. – Так вот, я решила, что если нет тридцати лет в прошлом, пусть они будут в будущем, - ее серые глаза скользнули по его лицу. - и даже больше.
- Я даже не говорил тебе, что я тебя люблю, - усмехнулся он. Губы исказила ухмылка, такая для него привычная.
- Этого и не надо говорить, - ее губы коснулись его щеки. – Это нужно чувствовать, - она потерла обнаженную руку, поежившись в своей ночной сорочке, левую, с Меткой, потерявшей значение. – Это в прошлом, - прошептала девушка, очевидно, вспомнив те несколько безумных месяцев в самом конце войны. – В прошлом…
- Мы начали с чистого листа, - в его голосе скользнула сталь. – И на этом листе нет пятен, - отрезал мужчина. Каким бы теплым ни был его мир после ее появления в его жизни, в нем осталась сталь характера, закаленного долгими годами. Но и в ее теплых глазах отражалась та сталь, что образовалась тогда, в начале истории.
- И не будет, - отрезала она в свою очередь, коснувшись губами его губ. Мужчина ответил на поцелуй, жадно касаясь горько-сладких губ жены. Не хотелось с ней спорить. Пятен больше не будет, уж он-то об этом позаботится. Они позаботятся. Второй шанс дается раз из тысячи, и они его не упустили…