Я сел в конце стола лицом к большому экрану.
– Есть какие-нибудь изменения? Мы уверены, что они применяют химическое оружие? – спросил я.
Подполковник Паркер все ещё был там, он раскрывал карту северной части Ирака.
– Да, сэр. Нет никаких сомнения. Мы смогли связаться с одной из команд "А", и командир подтвердил это. Они попали под обстрел разрывными и химическими снарядами, и он подтвердил наличие горчичного газа. Большая часть пострадала от разрывных, но для горчичного газа может потребоваться до двадцати четырех часов, чтобы симптомы проявились. И все же он подтвердил, что газовые снаряды попали, был характерный запах и наличие образования волдырей на коже.
Я кивнул, затем взял телефон и позвонил на АТС:
– Мне нужно поговорить с премьер-министром Израиля как можно скорее. Если он на совещании, попросите кого-нибудь вмешаться. Если не сработает, то заставьте посла или генерала Шинсеки снести там дверь. Спасибо.
Я положил трубку. Было сомнительно, что премьер-министр не ответит на мой вызов, но он мог быть занят, или ещё что-нибудь подобное.
Вице-президент МакКейн прибыл первым, за ним следом приехал Фрэнк Стуффер.
– Что происходит, Карл? Это Ирак?
Я ответил:
– Да, и они воспользовались горчичным газом, – ответил им я.
На это глаза Джона широко выпучились, хотя Фрэнк не особенно отреагировал. Может, он просто не знал, насколько ужасной была эта штука, и насколько паршивой была ситуация. Прежде чем у Джона появилась возможность спросить что-либо ещё, вошла Конди Райс, одетая так же неформально, как и все остальные.
– Мистер президент? – начала она, когда зазвонил лежавший передо мной телефон.
Я посмотрел на подполковника:
– Подполковник, проведите их и расскажите то, что рассказали мне. Мне нужно принять этот звонок.
Подполковник жестом пригласил остальных отойти в другой конец помещения, и я взял телефон. Я заткнул левым указательным пальцем свое левое ухо, чтобы заглушить весь шум вокруг меня и прижал трубку к правому:
– Алло?
– Мистер президент, говорит Эхуд Ольмерт. Вы хотели поговорить со мной?
– Благодарю вас, что ответили на вызов, мистер премьер-министр. Я приношу свои извинения, правда, но это очень важно.
– Конечно. Чем Израиль может помочь вам, сэр?
– Мистер премьер-министр, – начал я. – Уверен, что генерал Шинсеки проинформировал вас о том, что Соединённые Штаты намереваются помочь курдам обороняться против иракской атаки. Эта атака недавно началась, и мы намерены им ответить. Ответный удар состоится в течение нескольких часов. В последний раз, когда международное сообщество воевало с Ираком в 1991-м, Хуссейн ответил, выстрелив ракетами в вашу страну. Мы очень беспокоимся о том, что в этот раз он может сделать то же самое, и должен вам сообщить, сэр, что он уже применил ядовитый газ против курдских и американских военных и граждан.
Я мог слышать, как он резко вздохнул на это. Израиль – небольшая страна размерами примерно с Нью-Джерси, но населения там даже меньше. К несчастью для них, абсолютно все на Среднем Востоке их ненавидели и хотели полностью уничтожить, и у всех было какое-нибудь оружие, которое могло их достать. Их врагов от этого удерживал только тот факт, что у них было оружейное преимущество плюс ядерные ракеты. Когда Хуссейн пустил в них свои ракеты "Скад" в 1991-м году, то его намерением было вовлечь их в войну и таким образом развалить коалицию. Если он пустил бы в израильтян ракеты с газом, то были бы очень хорошие шансы, что Багдад бы исчез под ядерным грибом.
Через секунду он ответил:
– Это очень серьезное утверждение, мистер президент. Вы уверены в этом?
– У нас уже есть сведения с поля боя, сэр. Уверен, что с вашими обширными источниками разведданных вы сможете в кратчайший срок это подтвердить.
– Если это правда, мистер президент, то это очень серьезное и мрачное дело, – медленно проговорил он.
На дипломатическом языке, в выражениях, которые используются дипломатами, слово "мрачный" используется только при самых серьезных и опасных обстоятельствах. Если одна страна говорит другой, что у какого-то действия будут мрачные последствия, это означает, что начнется война.
– Поэтому я и звоню вам. Моя страна понимает, что вы находитесь близко к Ираку, и что может быть осуществлена попытка втянуть вас в войну. Мы очень надеемся, что вы воздержитесь от подобных ответных реакций, – сказал ему я.