Он сказал, что дни Саддама Хусейна остались в прошлом, Ирак желает восстановиться, присоединиться к семье объёдинённых наций и снова стать друзьями. Ох, ох! Я мог верить в это ровно настолько, насколько хотел. Мы снова говорили о санкциях и важности восстановления страны, но не её вооружённых сил. У меня сложилось чёткое впечатление, что саудиты намерены одолжить иракцам деньги.
Не уверен, к чему всё это может привести, но в любом случае это нам неподвластно. Положительная сторона сложившейся ситуации заключается в том, что, когда началась война, цены на нефть взлетели до небес. Теперь, когда война закончилась, цены упадут, и саудитам придётся выкачивать больше нефти, чтобы покрыть потери иракского производства. Я задался вопросом, как ими будет воспринято будущее увеличение производства курдской нефти.
Встреча в Кувейте была лёгкой и приятной. Иракцы не смогли ничего им сделать, только взорвали несколько песчаных дюн. Они кивали, понимая будущее санкций, цен на нефть и курдской независимости. Пока иракцы не засматриваются на юг в поисках 19-й провинции, они относительно спокойны. Я посетил авиабазы, с которых летали истребители американских военно-воздушных сил, и встретился с несколькими кувейтскими пилотами, летавшими на САР и выполнявшими задачи по изоляции районов боевых действий.
Визит в Иорданию тоже был кратким. Они полностью остались в стороне от войны, но это не значит, что война совсем их не затронула. Иордания граничит с Ираком, и во время боёв более 100 000 иракцев бежали из Ирака и теперь находились в лагерях беженцев в Иордании. Экономика Иордании в плачевном состоянии, она политически нестабильна из-за присутствия на её территории огромного числа палестинцев и беженцев. Мы мало можем сделать для них, разве что выделить немного денег на восстановление.
Наконец, мы вылетели в Турцию. Нам предстояло большое путешествие, за три дня нужно посетить несколько мест. В первую очередь мы прилетели в Анкару и встретились с премьер-министром Эрдоганом. Предполагалась крупная сделка, мы встретились с ним и его министрами на официальном государственном приёме. После двух дней в Анкаре мы полетели в Инджирлик, в коротком перелёте к нам присоединился премьер-министр.
В Инджирлике я поучаствовал в смотре войск и встретился с несколькими генералами. Также мне удалось встретиться с представителем курдского президента Масудом Барзани и одним из его племянников. Он должен был отправиться с нами в Республику Курдистан. Это один из тех, кто был вовлечён в довоенный проект трубопровода Курдистан-Турция. Умный парень, он свободно говорит на турецком и английском.
В Инджирлике мы посетили окрестности Аданы и оценили ущерб от атак "Скадов". Удар по многоквартирному дому был довольно силён, но повреждения заметны только на одной стороне, что-то его сдержало. Удар по больнице пришёлся в самый центр, и всё, что не было уничтожено взрывом, сгорело дотла. 11 сентября были тысячи жертв и груда обломков. На камеру я символически помог сгрести мусор, а потом, вместе с обещанием американского содействия, презентовал директору больницы чек на миллион долларов от Фонда Бакмана. Потом посмотрел прямо в камеры и попросил каждого, кто меня слышал, перевести деньги в Фонд Бакмана, отметив, что это для госпиталя, а я позабочусь о вкладах. Теперь каждый проклятый турок в стране расцелует меня в обе щёки!
Из Турции я летел в Курдистан, вот где будет интересно. Во-первых, Эрбиль – единственное место, куда мы могли долететь. В Киркуке тоже был аэропорт, но он полностью уничтожен иракцами. Как бы то ни было, мы должны прибыть в Эрбиль, ведь он служит нашей воздушной базой в регионе и является передовой базой армейских операций. К сожалению, в плане оснащенности Эрбиль несколько отстаёт.
Мы не могли лететь в Эрбиль на Белом ките военно-воздушных сил – Боинге 747! Вместо этого курды отмыли С-130 и приспособили его для перевозки людей, установив чёртову прорву сидений. В былые времена мне уже приходилось иметь с ними дело – не слишком удобно, но полёт занимает всего около часа. Ни один пилот С-130 в регулярной армии не в курсе происходящего, поэтому я буду окружён командирами авиационного крыла: полковником, майором в качестве второго пилота, и моим личным пилотом, дающим некоторые советы с места штурмана.
За всю поездку единственный спор между мной и Мэрилин произошёл тогда, когда я сказал, что она должна остаться в Турции, пока я отправлюсь в Курдистан.
̶– Я вернусь через несколько дней. Постарайся не ввязываться в неприятности, пока меня не будет, – я рассчитывал, что она поучаствует в нескольких фотосессиях, занимаясь гуманитарной работой.