От моего дома до метро — две остановки на трамвае. Метро — прямая ветка без пересадок. Общежитие — на расстоянии трёх или четырёх кварталов от училища.
О том, чтобы перебраться в общежитие, Макс больше не заикался. Наверное, это хороший знак?
Вскоре проснулись соседи напротив. Они тут же принялись громогласно звенеть ложечками о стаканы с чаем, чем разбудили Макса. Зевая, сонный он спустился ко мне.
Никаких интересных станций мы не проезжали. Поезд, никуда не спеша, полз по одноколейке в выжженной солнцем степи. Я впервые в жизни задумался о том, что на большей части страны железная дорога имеет мало общего со скоростными магистралями, соединяющими Москву и Питер или идущими через Курск до Белгорода. Большая часть страны, видимо, ездит на поездах, неспешно влекомых тепловозами вот по таким одноколейкам.
Мои мысли прервал Максим, распотрошивший пакет с едой, призывно и выразительно помахавший у меня перед носом большим пупырчатым огурцом и, аппетитно облизнувшись, с хрустом откусивший от него нехилый кусок.
Ах нахал!
Когда я сдал билеты на самолёт и взял на поезд, предварительно излазив сайт РЖД вдоль и поперёк и обнаружив, что по какой-то абсолютно непостижимой причине проехать с пересадкой будет быстрее, чем на прямом поезде. И это даже с учётом того времени, которое пройдёт между высадкой из одного поезда и посадкой в другой!
Для пересадки я выбрал город на Волге, из которого когда-то переехал мой дед. Я был в этом городе в пятилетнем возрасте, а потом ещё раз, уже когда учился в седьмом классе. Так что, худо-бедно я в нём ориентировался и благодаря этому даже знал, где и как смогу немного отомстить Максу за провокационные манипуляции с огурцом.
На следующий день мы прибыли. Сдав вещи в камеру хранения, мы пошли гулять по городу. На маршрутке доехали до острова посередине Волги. Попросили водителя остановить, вышли и спустились по лесенке к воде.
День был рабочий, но на огромном песчаном острове всё равно обнаружились толпы загорающих. Я повёл Макса на самый дальний его край, за рощицу. Но, увы, там обосновались рыболовы.
Отойдя подальше от них, мы искупались и, не одеваясь, с вещами в руках неспешно пошли обратно, к мосту, но не по берегу, а напрямую, через рощицу. Там я побросал вещи на песок, завалил на них Макса, но… Я ещё не успел ничего сделать, как издали послышались детские голоса. Решив не устраивать потрясений для неокрепшей детской психики, я безо всякой охоты встал, отряхнулся от песка и зашагал к воде. Макс забрал вещи и поплёлся за мной.
С каждой минутой мне всё больше хотелось оказаться дома, и идея посетить родной город дедушки уже не казалась настолько гениальной.
Поезд, на который мы должны были пересесть, опоздал почти на час. Сначала мы жарились в душном зале ожидания перед единственным табло, потом — прямо на платформе под палящим солнцем.
И вот мы в поезде. Вагон оказался новёхоньким. Кондиционер фурычил вовсю. Желания мёрзнуть в коридоре у нас не возникло и мы сразу залезли под одеяла.
В соседи нам достались парень с девушкой, которые явно сожалели, что в купе имеются соседи. Парень робко трогал подружку за коленку, она хихикала и оглядывалась на нас. Ах если бы она знала, что мне тоже хотелось потрогать Макса, и отнюдь не за колено, и что мы оба аналогичнейшим образом сожалели, что соседи в купе сели одновременно с нами, а не на какой-нибудь проходной станции!
====== Часть 15. Мне ничего не приснилось, а жаль ======
Во втором поезде, по дороге домой, я поначалу сожалел, что Макс не лезет ко мне на полку. В вагоне настолько хорошо раскочегарился кондиционер, что желания вылезать из-под одеяла у Макса, видимо, не появилось.
Ну и ладно. Нижняя полка не имеет бокового упора, ещё свалится, пожалуй.
По приезде, закинув сумку ко мне, Макс поехал к себе домой за вещами.
Вот и славненько. Одной проблемой меньше: не придётся вести неловкие разговоры.
Покидав вещи в стиралку, я принялся разбирать то, что не требовало стирки, а потом ушёл в магазин.
Вернувшись, я застал в квартире какую-то странную тишину.
Я отнес пакеты на кухню. Никого.
Заглянул в гостиную. Пусто.
Макс не обнаружился ни в спальне, ни в ванной, ни в туалете, ни в ещё одной комнате, предназначения которой я так и не смог придумать.
Напоследок я заглянул в бывшую комнатёнку горничной. Ага, так и есть: Макс обнаружился на кровати спиной к двери. На полу, у его ног, стоял пакет, судя по картинке, выпущенный чуть ли не во времена моего детства. Рядом с пакетом лежал жёлтый круглый Колобок с улыбающейся мордашкой. На столике у кровати — малиновый пупырчатый пластиковый медведь…
Что это за? Свои детские игрушки он решил ко мне перетащить, что ли?
Макс явно не спал, не услышать меня он не мог, но почему-то даже не обернулся.
Я подошёл ближе.
Блять… Дело плохо. Макс лежал на боку, прижимая к себе что-то синее, вязаное, со сложными геометрическими узорами, напоминающими снежинки, а вся подушка под щекой была мокра от слёз.
Тэк-с… Приехали.
— Макс? Что?
Тишина в ответ.
Мне только показалось, что Максим весь сжался, удерживаясь от того, чтобы не разрыдаться.
Я подошёл к кровати, постоял и, совершенно не зная, что делать, обошёл её и присел перед Максом на корточки.
— Почему? — прошептал он. — Ну почему? Почему так?
Я, ничего не понимая, продолжал смотреть на него.
— Почему ты, чужой, отнёсся ко мне, как человек, а она… она…
В общем, вечерок выдался ещё тот. Как оказалось, мачеха Макса видела в окно, как он садился ко мне в машину, и за время его отсутствия избавилась ото всех его вещей. Под предлогом того, что он нашёл себе хахаля-содержанца. Пусть, мол, отныне всё ему и покупает.
В вещах у сестры Светки каким-то чудом уцелел свитер, когда-то связанный бабушкой ещё его отцу. Локти на свитере были продраны и заштопаны похожего цвета пряжей, свитер был давно ему мал, но это было единственное материальное напоминание об отце. Остальные его вещи тоже были отправлены на помойку. В пластиковом сером пакете оказался заводной автобус без ключа и фотография в рамочке. На ней высокий мужчина держал за руки подростка Максима и совсем ещё пигалицу Свету.
— … и книжки, и диски, и даже, блять, тетради… — шёпотом продолжил перечисление Макс.
В итоге мы так и уснули поверх одеяла в бывшей комнате горничной: он — со свитером в руках, я — сзади, обнимая его.
Уж не знаю, услышал ли меня Макс или нет, но я, так и не сумев подобрать слов, сказал, что думал:
— Оставайся со мной. Я не хочу, чтобы ты просил место в общежитии.
Видимо, Макс уже спал, так как ответа на мои слова не последовало. А вот я лежал без сна до тех пор, пока во дворе-колодце, в которое выходило окно бывшей комнаты горничной, а теперь уже комнаты Макса, восходящее солнце не начало золотить противоположную стену.
Разбудили меня звуки телефона и закопошившийся под боком Макс.
Я открыл глаза. Ну да. Синий свитер. Пластиковый малиновый медведь. Мне ничего не приснилось. Жаль.
Макс встал, отложил свитер, вытащил телефон и стал слушать.
— Это по объявлению, — произнёс он одними губами.
— Что?! Зачем вам?.. Знаете что… Идите-ка вы… — и Макс детально разъяснил звонившему, куда он должен пойти, и что он там должен проделать.
Обернувшись ко мне он разъяснил:
— Интересовались размером члена и богатством опыта.
Я, ничего не понимая, смотрел на Макса.
Он продолжил:
— Предлагали идти в мальчики по вызову. Большие деньги.
— Никогда! — рявкнул я.
Тут телефон в руке Макса затрезвонил опять.