Мы с Томасом переглянулись, синхронно вскочили из-за стола и бросились туда, откуда доносился шум.
В углу толпились люди.
— По спине его! По спине шарахни! — кричал мужчина с красным одутловатым лицом.
— Дурень! — рявкнул стоящий рядом детина. — Трясти! Трясти надо.
Я не видела, что там происходило: передо мной толкались человек десять, и прорваться сквозь них не представлялось возможным. Но ясно было одно: кому-то требуется помощь.
— Разойдитесь! — Томас схватил какого-то парнишку за ворот куртки и буквально отшвырнул в сторону. — Да дайте же пройти.
Он, наконец, расчистил дорогу. Толкнув локтем чей-то мягкий бок (или живот), я подошла к нему.
На полу, раскинув руки, лежал средних лет мужчина, держался руками за тощую шею и хрипел. Рядом, на коленях сидела бледная, как скатерть женщина.
— Что с ним? — я плюхнулась рядом.
— Подавился! — от страха она и сама задыхалась. — Костью. Костью куриной подавился!
Мужик, тот самый, что рекомендовал «шарахнуть со спине», повернул беднягу на бок и с размаху ударил в центр позвоночника.
— Не трогай! — я не узнала собственный голос.
Хотя, с чего бы мне его узнавать, если он вообще не мой?
Не знаю, откуда только силы взялись, но горе-помощник завалился на бок, когда я оттолкнула его.
— Ты что творишь, женщина?! — он рванул ко мне, но Томас уложил его на лопатки.
— Не лезь, — огрызнулась я, даже не посмотрев в его сторону.
Счет шел на минуты. А, может, и на секунды.
Итак, первое. Определить степень нарушения проходимости дыхательных путей. Мужчина хрипел, шумно дышал, но не кашлял. Не мог. Значит, полное нарушение проходимости.
Окружающий мир перестал существовать. Не было ни таверны, ни Томаса, ни перепуганных посетителей. Остались лишь я и корчащийся на полу мужчина.
Я отползла в сторону, так чтобы оказаться сбоку и чуть позади него.
— Поставьте на колени.
Чьи-то руки схватили его и теперь держали под мышками.
— Теперь наклоните вперед.
Основанием ладони я нанесла ему удар между лопатками. Один. Два. Три. Четыре. Пять. После каждого удара выдерживала паузу, проверяя, исчезла ли непроходимость. Но мужчина по-прежнему задыхался. Лицо побагровело от напряжения, на лбу вздулись вены, виски покрывал пот.
Я переместилась, встала сзади и обхватила его на уровне верхней части живота. Мысли, эмоции – все ушло. Руки совершали манипуляции, заученные много лет назад. Сжать кулак, поместить над пупком большим пальцем к себе. Обхватить кулак другой рукой, слегка наклонить пострадавшего вперед, резко надавить на живот в направлении внутрь и кверху.
Мужчина открыл рот, захрипел. Я повторила движение. Снова тот же страшный хрип. Еще надавливание. Давай же! Давай.
И тут он закашлялся.
Ударила между лопатками.
— Вот она! — закричал кто-то. — Вижу! Вижу!
Мужчина, наконец, выдохнул. Дернулся, упал на руки и… выплюнул кость.
Крики и шум стихли. Пострадавший, точнее, уже спасенный, стоял на четвереньках, отхаркивался и тяжело дышал. Его спутница подняла голову и посмотрела на меня ошарашенным взглядом.
— Вы спасли его!.. — она вытерла слезы рукавом платья.
— Он будет в порядке. Просто дайте ему отдышаться.
Теперь все взгляды обратились на меня. Посетители шептались, переглядывались, некоторые тыкали пальцами.
Спасенный мужчина тем временем, наконец, отдышался.
— Вот же адова бездна, — выдохнул он со свистом. — Думал, помру тут. — И взглянул на меня. — Спасибо, леди.
— На здоровье, — я вымучено улыбнулась. Сердце до сих пор стучало как бешеное.
Здоровяк – тот самый, что первым пытался помочь, топтался с ноги на ногу.
— Ловко вы его, дамочка.
Я поднялась, отряхнула платье.
— Никогда не трясите того, кто подавился. Этим еще хуже сделаете.
Мужик виновато почесал лысую макушку.
— Так я ведь это… не знал, че делать-то. А вам это откудова известно? Вы лекарка али колдунья?
Народ заинтересованно притих.