Между тем, градус моего внутреннего напряжения крепчал.
Все ждали.
Затаились в преддверии появления славных титулованных особ.
Вот, наконец, широкие двери распахнулись, и в зал протиснулся дедушка Гера. При параде. В каком-то синем то ли пиджаке, то ли мундире, на груди непонятный орден, или брошь — не понять, с сияющей ехидной улыбочкой на морщинистом лице, усыпанном, словно веснушками, рыжеватыми пигментными пятнами.
ТА-А-А-К!
Рядом с ним непонятный припевала в серой тройке, с легким реверансом отрапортовал:
— Уважаемые гости, позвольте представить вам Августа Герхарда фон Беренгофа.
Блядь! Вот ведь старый хрен!
— Делуль, только не говорите мне, что Вы и есть мой загадочный жених! Я, конечно, уважаю старость, но в данный момент с трудом могу контролировать эмоции.
— О, нет-нет, милая, — рассмеялся старик, — Он будет с минуты на минуту.
— Прекрасно, потому что мое терпение на исходе.
— О, а вот и он, позвольте представить Вам своего внучатого племянника…
В распахнутые двери твердой походкой, с суровым, неулыбающимся, до оскомины ставшим знакомым лицом, сверкая черными глазами вошел ОН…
Глава 44
— Виссарион Альбертович Заболоцкий фон Беренгоф!
ВАСЯ БЛЯДЬ!
В-А-С-Я!
Из опустошенной вмиг головы испарилась информация о том, что на моей голове корона, и вся я из себя величественная царица. Пребывала в глухом полнейшем шоке, не моргала, а лишь стояла, ошарашенно разинув рот, словно деревенский дурачок на Масленницу.
Отмерла, услышав нервный смешок Лили за спиной.
— Вася, блядь, какого хрена?! — завопила так, что задрожал хрусталь на люстрах.
Папенька, предвкушая скандал, заранее закрыл лицо руками. А невозмутимый титулованный, мать его, цербер, лишь слегка поморщился на крестьянский русский мат и пожал плечами.
ПЛЕЧАМИ ПОЖАЛ!
СУКА!
— Может, поговорим наедине? — осторожно предположил охранник.
— Отчего же наедине? Тут все свои! И всем, блядь, интересно, каков сюжет у этого детектива! ОСОБЕННО МНЕ!
— Вика, не ори!
— ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!
— Извини… Но давай ты тоже не будешь ломать комедию. Неужели так и будешь утверждать, что не узнала меня?
— Отчего ж не узнала, УЗНАЛА! Ты, блядь, мой ОХРАННИК!
— Я не об этом.
— А О ЧЕМ?!
— Это со мной ты познакомилась здесь на Зимнем балу вот в этом самом замке, со мной целовалась в темноте в подвале. Я тот, с кем ты полгода переписывалась на Фейсбук, признаваясь в любви, и к кому собиралась уехать, после окончания учебы в университете! Я всегда знал, что это ты! Я видел тебя в тот вечер, хоть и не признался. Узнал по платью и украшению на шее, когда ты садилась в машину со своей теткой Маргери Шульц.
Взволнованные дамы, казалось, не дышали, впитывая каждой клеточкой весь этот ванильный бредовый сироп, льющийся розовым романтическим потоком через рот прямо из расплавленных безумных мозгов Василия.
Тишина была бы идеальной.
Но Лиля хрюкала в кулак, то ли плача, то ли смеясь.
К сожалению, я не могла поступить также. От степени несправедливости и идиотизма сложившейся ситуации меня трясло, словно маньяка на электрическом стуле. Со стороны мое состояние скорее всего напоминало идиопатический синдром Паркинсона.
— Ага… Мгм… — емко выдала я, потира виски. — Во-первых, Виссарион, мать твою, Альбертович, я никогда не была на балу. Ни на Зимнем, ни на Весеннем, ни на Летнем! Как-то раз в пятом классе приглашали на Осенний, НО Я ВСЕ РАВНО НЕ ПОШЛА! — взвизгнула я, но тут же себя осадила, глубоко вдохнула, медленно выдохнула и продолжила, — Во-вторых, в этом самом замке я в первый раз и без понятия, где тут подвал! Ну и в-третьих, МЕНЯ НЕТ НА ФЕЙСБУКЕ, ВАСЯ!
— Вика, глупо отпираться, я видел тебя, я знаю, что это была ты!
— Да? А почему не Анджелина Джоли? Не нашел на Фейсбуке? А, да… Она ж не девственница!
Графеныш заметно начал нервничать, желваки на его скулах вращались словно каменные жернова доисторической мельницы. Если бы не всхлипывание Лили за спиной, слышала бы, как скрипят.
— Вась, я не собираюсь тебе ничего доказывать, — уже более спокойно сказала я, — Понятия не имею, когда и кого ты видел, с кем целовался и переписывался, да даже и будь это я, ВСЕ! КОНЕЦ ИСТОРИИ! Я люблю другого человека и не намерена позволять кому-либо вмешиваться в свою жизнь. Я не выйду за тебя замуж. Не стану частью твоего нетипичного дружного семейства. Н-И-К-О-Г-Д-А!
Кажется, где-то глубоко, внутри себя, Вася был готов услышать это. Однако, все равно стоял с печальным видом брошенной у поезда Каштанки, смотря в никуда. Хмурился и что-то определенно обдумывал. Видимо пытался определить, где его дедуктические способности дали сбой. Что ж, тебе действительно есть, над чем подумать!