— Я забыла снять ботинки, — сонно бормочет она, пока я ее купаю. — Извини за это.
— Ты прекрасна в своих ботинках или без них. Мне все равно, в чем ты. — Я не могу удержаться от того, чтобы еще раз поцеловать ее выпирающий живот.
Легкая улыбка на ее лице исчезает, и появляется печальный взгляд.
— Прости, если я усложняю тебе задачу. Я знаю, что тебе нужно идти на охоту. Я знаю, что нам нужна еда. Я просто… — она облизывает губы. — Боюсь.
Моя бедная маленькая пара. Она цепляется за меня так сильно, потому что боится снова потеряться и остаться одна.
— Ты должна доверять мне, Ме-ган. Я всегда буду возвращаться к тебе.
— Я знаю, — шепчет она. — Но знать это и верить в это — две разные вещи.
Это правда. Когда я заканчиваю омывать ее тело и свое, мы забираемся в меха нашей кровати, и она кладет щеку мне на грудь, поверх моего кхая. Он гудит от удовольствия, пока я глажу ее по спине.
Я должен придумать, чем занять свою пару, пока меня не будет, чтобы она не волновалась. Но… чем?
Возможно, у кого-нибудь из людей появится идея.
Часть 3
МЕГАН
Я могу это сделать. Я могу.
Я несколько раз моргаю, пока Кэшол взваливает на плечи свой рюкзак, затем поднимает копье. Он проводит большим пальцем по краю наконечника копья, проверяя остроту. Я знаю, что он острый как бритва — за последние два дня он поработал над ним и тремя сменными наконечниками для копий, а также заточил свои ножи. Между этим, его перевязью и полным рюкзаком, который я настояла, чтобы он носил, он снаряжен.
И все же я все еще схожу с ума. Я все еще волнуюсь, когда он берет меня за руку и ведет к входу в Пещеру племени, чтобы мы могли попрощаться. Джоси и Хэйден тоже там, держатся за руки. Хэйден и Кэшол собираются отправиться в том же направлении и разделиться немного дальше по тропам. Мне не нравится, что Кэшол собирается быть один, хотя он клянется, что это вполне нормально. Я знаю, что это нормально. Но это не значит, что я не паникую.
Похоже, я единственная, кто волнуется. Хотя Джоси полностью в паническом состоянии. Она возится с завязками на жилете Хэйдена и дергает его за ухо, в то время как он молча пожирает ее глазами.
— Идет снег, — протестую я, когда мы подходим ко входу. Ужас сжимает мое сердце.
— Мой резонанс, ты только сейчас поняла, что идет снег? — Он наклоняется, чтобы потереться своим носом о мой. — Ты будешь очень разочарована, узнав, что снег идет каждый день, сердце мое.
Я игриво бью его кулаком. Глупый мужчина.
— У тебя есть варежки?
— Они мне не нужны. — Он подмигивает мне. — Если мои пальцы холодные, я обниму ими свой член и…
— Тссс! — я протягиваю руку и закрываю ему рот. — Кэшол! Ты ужасен!
Он лижет мою ладонь, и я взвизгиваю и вытаскиваю ее у него изо рта. Он ужасен, но я не могу перестать улыбаться.
— Мне не нужны варежки, — говорит он мне и целует меня в лоб. — Погода достаточно теплая для ша-кхаи.
Я смотрю на тяжело падающий снег и вздыхаю. Он не ошибается, но мне все равно это не нравится.
— И у тебя есть мое огниво? — Я касаюсь своей шеи, теперь обнаженной. Обычно все люди носят одну из компьютерных деталей, принесенных с корабля старейшин, потому что они сделаны из какого-то графита, или металла, или чего-то еще, что легко искрится, чтобы разжечь огонь. Однако я не планирую покидать пещеру, поэтому я отдала ему свою.
Он лезет под плащ и показывает мне ожерелье.
— Это здесь.
Я медленно киваю. Я не могу придумать, о чем еще его спросить.
— У тебя есть еда? И вода? И…
Кэшол обхватывает мое лицо свободной рукой.
— Со мной все будет в порядке. А теперь, давай, начни пожирать мое лицо, как Джо-си пожирает лицо Хэйдена.
Я оглядываюсь и вижу, что Джоси обнимает гораздо более крупную фигуру Хэйдена. Она даже обхватила его бедра ногой, и он поднял ее в воздух, пока они целовались. Это… довольно впечатляюще. Я завидую, потому что она все еще маленькая и гибкая, а я… ну, «неуклюжая», наверное, самое доброе слово. Я похлопываю себя по огромному животу.
— Боюсь, тебе придется довольствоваться более спокойными объятиями и поцелуями. У меня есть небольшое препятствие на пути.
Кэшол ухмыляется и чмокает меня, затем наклоняется и делает то же самое с моим животом.
— Ты должен хорошо себя вести, Ганкас, сын мой. Не приходи, пока я не вернусь домой.
— Это ужасное имя, — указываю я. Господи, он ужасен в придумывании имен, но это заставляет меня улыбаться, когда я их слышу. Лучше, чем «Меглох». — И это может быть девочка, помнишь?