Такие идеи время от времени возникали в эмиграции, затем угасали. Еще Керенский предлагал создать Центр политической эмиграции. Я, кстати, работал в этом "Интернационале" совершенно бесплатно, не получал никаких денег — разве что мог пойти с каким-нибудь гостем в ресторан, поехать мог куда-то на конференцию. Так что все эти легенды о фантастических заработках — это бред.
— Предпринял ли" Интернационал сопротивления" что-то конкретное, кроме митингов и демонстраций?
— Мы вывезли первых советских военнопленных из Афганистана. Колю Рыжкова, например. Но он в эмиграции не выдержал, вернулся в Советский Союз, где и получил 12 лет заключения. Хотя советский посол в США заверял, что ему ничего не сделают. Другой пленный остался в Америке, прижился там. Еще мы помогли афганскому сопротивлению и Савимби помогали в Анголе, собирали для них деньги. Мы устраивали встречи с политическими деятелями, ездили в Никарагуа, иногда в самое пекло. Я сам в Афганистан не ездил, но работники "Интернационала сопротивления" находились там постоянно. Мы организовывали поездки туда для некоторых западных деятелей и журналистов.
— Штат был большой?
— Большой, четыре человека.
— А какую роль играл Владимир Буковский?
— Я был рабочим председателем "Интернационала", а он как бы почетным. Должностей много напридумывали. Но не в должностях дело. Было много разных акций, на мой взгляд, полезных. Как, например, "корабль для Вьетнама". Мы это придумали, и мы это сделали. Дело пошло.
Одной из последних крупных акций был митинг в Гран Пале в день приезда Горбачева в Париж в1985 году. Оттуда все день приезда Горбачева в Париж в1985 году. Оттуда все пошли к советскому посольству, несмотря на запрет правительства. Теперь я в разговорах с Горбачевым иногда вспоминаю тот день. Он только посмеивается. А может, быть, сделай он благородный жест и прими кого-то из организаторов нашего марша, может быть, многое пошло бы по-другому. Такой жест при-ветствовал бы весь мир. Вся эмиграция. Хотя, Бог его знает…
— Допустим, что Горбачев встретился бы с вами, выслушал бы ваши рекомендации, что бы вы ему посоветовали?
— В любом случае, если бы от меня что-либо зависело, я бы начал демонтаж прежней системы постепенно, проводил бы его эволюционно.
— Вы не жалеете ни о чем, вспоминая все эти акции" Интернационала сопротивления"? Ведь так или иначе они способствовали развалу СССР.
— Вы можете прочесть все мои труды, перелистать все изданные мной журналы и убедитесь, что я никогда не выступал против России. Я выступал против идеологии. Я считал, что это — единственный груз, который мешает России развиваться, становиться более великой, могущественной страной. Это была моя большая трагическая ошибка. И о ней на старости лет я весьма сожалею. И все же я думаю, что если бы нам шаг навстречу был бы сделан вовремя, обошлось бы без таких потерь.
Какой-то заколдованный круг в России. Человеческий материал все тот же. Даже лозунги те же. "Кто не с нами, тот против нас." Вот запугивают приходом фашизма. Но и Сталин также запугивал. И Ленин пугал, что вернутся старые порядки. Демократы во всем повторяют большевиков. И в частности, и в общем. Я не знаю, какой выход из положения.
— Большевик большевику рознь. Всех одним миром мазать не стоит.
— И опять говорю прежде всего о номенклатуре. А она творит сейчас, что хочет. Посмотрите на всенародно избранного. Да такого — из танков по парламенту — себе ни один даже большевистский сатрап не позволял. Вон позволил себе немножко Хрущев постучать ботинком по столу в ООН, так ведь быстро после этого, убрали. То, что они делают, до этого большевики не докатывались.
Дали свободу слова. Но можно в колокола бить, на это никто не обращает внимания. И этот вид "свободы" еще более ухудшает положение — я уже не говорю о методах давления на печать путем сокращения дотаций, пуска в ход других рычагов.
— Ну положим, нечто подобное мы наблюдаем и в других странах "свободного ми-ра". От Америки до Японии.
— Верно. И нынешние властители России, настолько, услужливо все это у Запада перенимают, что вообще потеряли свое лицо полностью. Поэтому даже на какие-то полезные их инициативы, как, например, в Югославии, Запад реагирует с раздражением. Делает вид, что России вообще нет. Прямо ей говорят: "Не суйтесь, вы в мировой политике более не участвуете. Решаете не вы".
— Ну, при том экономическом упадке, который сейчас наблюдается в России, с ней вообще скоро станут говорить только языком барина с холопом. Какое уж тут участие в мировых делах!
— Если у вас в кармане 25 тысяч ядерных боеголовок, вы можете сказать свое слово. Почему они так хлопочут вокруг нескольких ядерных бомб у Индии или Пакистана, почему так обеспокоены ядерными исследованиями в Северной Корее? Потому что знают — появись у тех ядерное оружие, они с Западом заговорят другим языком. Вы никогда не задумывались, почему Франция так упорно создавала, а теперь все усовершенствует свой ядерный арсенал? Да потому, что иначе с ней никто считаться не будет.
Если сказать однажды твердо и решительно "цыц", прислушаются на Западе к голосу России. Они здесь быстро становятся очень послушными и вежливыми, начинают разговаривать по-человечески. Но если вы уступили, не ждите от этих цивилизованных людей пощады. С теми, кто им уступает, они не знают ни стыда, ни совести, ни честя и пока вас не додавят, не успокоятся.
А у нас, увы, отучились защищать национальные интересы даже на собственной национальной территории. Вот приезжал Ельцин в Вашингтон. И я думал в те дни: неужели ему его референты не докладывают, что пишут во время его визита американские газеты? Ведь должны были докладывать, например, о том, что открыто обсуждаются планы раздела нашей страны, в частности планы отторжения и распродажи Сибири. То есть самых наших кровеносных земель. Тут бы ему взять да и возмутиться. Да куда там!
— По сути в России сейчас только видимость власти. Не случайно поэтому нынешнее время сравнивают со смутой. По-вашему, это сравнение точное?
— В прежние смутные времена Россия никого и не волновала, кроме, может быть, Польши, Австрии. А теперь против нее работают все. Это лакомый кусочек для всех, для раздела. Особенно ее территории, наполненные, как кладовые, ресурсами. Европейская часть никого не интересует. В Московии своей запритесь, скажут, и передушите друг друга. Совсем не то теперь Смутное время. Огромные средства отпущены и все еще отпускаются на это разрушение. Все, начиная от сект и кончая большими концернами, все работает на разрушение России, на зависимость России от всех. Я, когда что-то анализирую, всегда стараюсь довести ситуацию до простейшего. Представьте себе дом, живет в нем семья. Они живут тем, что продают, закладывают вещи, которые родители им собрали, и берут в долг. Ну долго это может продолжаться?
— Пока не заложат дом.
— Верно. Семья — ячейка государства. И это верно сказано. И на этом примере ясно, что мы занимаемся самоуничтожением, самоистреблением. А обставляется все это, разговорами о "возвращении" в какую-то "цивилизацию". Солженицын назвал "безумными" гайдаровские реформы. Но они не безумные, 0ни очень точно рассчитаны. На разрушение нашего государства. Это не политики, которые правят сейчас в России. Это будущие бургомистры, старосты и полицаи. По крайней мере у них именно такая психология — прислужников оккупационных властей.
— Есть определенный парадокс в том, что вы и "Правда" оказались вместе. Но то, что мы делаем сейчас одно дело, абсолютно необходимо в масштабах всей России, когда осуществляется откровенный геноцид русского народа и Россию подталкивают в пропасть те, кто пророс в ее живое тело, подобно метастазам рака. Так что в нашем парадоксе есть закономерность. Одолеть эту страшную апти-русскую банду можно только путем объединения всех истиниых патриотов.
— Все это верно. Но дело в том, что у нас нет, к сожалению, как говорят военные, оперативного времени на то, чтобы выстроить свои боевые порядки. Уверяю вас что эта публика, о которой вы говорили, абсолютно спокойно подпишет даже договор об оккупации нашей страны. Страна ничего не производит. Она изничтожается всячески ежедневно и ежечасно. А ее еще втягивают в долги. И у руководства уже созрел план предложить в качестве залога за долги наши земли. Это преступление, которое никому и никогда не простится. То есть нас просто отдают, уже отдают.