А первосвященник Петр, его враг, распространил по всему свету вымысел о том, будто Иуда продал Христа за тридцать сребреников. Теперь Иуда даже не осмеливался произнести свое настоящее имя; иногда он был «Бродячим Иу», а позже придумал себе еще немало других имен. Жил он более тысячи лет, стал проповедником, исцелителем, другом животных. За ним охотились, его преследовали, когда церковь, основанная Петром, стала скопищем развратных и алчных тупиц. Но он не был подвластен времени и наконец, познав мудрость, обрел покой; в его смертный час к нему явился Иисус, и они воссоединились, и Иуда возрыдал снова. И прежде, чем он умер, Христос обещал, что разрешит лишь неким избранным запомнить, кем был и что свершил Иуда; через столетия молва о нем распространится, ложь Петра в конце концов раскроется и навсегда будет забыта.
Так была описана в книге «С крестом и драконом» жизнь Иуды Искариота. В ней приводились также основы его учения и апокрифические книги, которые, считалось, он написал.
Закончив чтение толстого тома Библии, я дал его Арле-к-Бау, капитану «Истины Христа». Арла была женщина суровая, практически мыслящая и к тому же неверующая; именно поэтому я ценил ее мнение. Остальные члены моего экипажа, добрые братья и сестры Ордена Святого Христофора, с покорностью согласились бы с мнением архиепископа.
— Занятно, — сказала Арла, возвратив мне книгу.
Я усмехнулся:
— И это все?
Она пожала плечами:
— Прекрасно изложено, Дамиан, читается намного легче, чем ваша Библия. К тому же эта история более драматична.
— Допускаю, — сказал я. — Но она абсурдна. Невероятная мешанина из разного рода доктрин, апокрифических книг, мифов и суеверий. Занимательно — да, конечно. Впечатляюще, пожалуй, даже захватывающе. Но — нелепо. Разве вы не находите? Разве вы можете поверить в драконов? А в безногого Христа и в собранного по кусочкам Петра, съеденного драконами?
Теперь усмехнулась Арла.
— Разве история эта хоть сколько-нибудь глупее, чем превращение воды в вино? Или хождение Иисуса по водам? А человек, живущий в чреве кита?
Арле-к-Бау нравилось подтрунивать надо мной. Когда я выбрал в капитаны звездолета женщину, да еще атеистку, разразился скандал. Но она прекрасно выполняла свои обязанности, и ее присутствие помогало мне сохранять ясность мысли. Она обладала трезвым умом — этого-то у нее не отнимешь, — и я ценил такое качество куда выше, чем слепое повиновение.
— Но тут совсем другое, — защищался я.
— Да ну? — живо отреагировала она. Я понял, что она видит меня насквозь. — Ах, Дамиан, признайтесь, что вам самому очень понравилась эта книга.
Я откашлялся.
— Книга пробуждает интерес, — признался я. Мне нужно было оправдаться. — Вы же знаете, с чем мне приходится иметь дело: отклонения от догм, софизмы, высосанные из пальца, грязные политические махинации, цель которых — посадить на папский престол какого-нибудь амбициозного епископа с захудалой планеты или выжать уступку из Весе или Нового Рима. Эта война нескончаема, битвы ее вероломны и бессмысленны. Они истощили меня и нравственно, и физически; я постоянно чувствую себя опустошенным и виноватым.
Я похлопал по кожаной обложке книги.
— Здесь совсем другое. Конечно, ересь должна быть искоренена, но, признаюсь, мне очень хотелось Сы встретиться с этим Лукианом Иудассоном.
— Книга и оформлена прекрасно, — заметила Арла, перелистывая страницы. Она задержала взгляд на одной репродукции. Видимо, ее поразил «Иуда, рыдающий над драконами», подумал я. И улыбнулся, увидев, что не ошибся. Похоже, картина произвела на нее такое же сильное впечатление, как и на меня. Я улыбнулся, но следом пришла грусть. Меня охватило предчувствие, что труды предстоят большие.
Таково было положение вещей, когда «Христова истина» прибыла в Аммадон, полупрозрачный, как фарфор, арионский город, где Орден Святого Иуды Искариота воздвиг свой Храм.
Арион был спокойной, приятной планетой, заселенной лишь в последние три столетия. Население здесь составляло примерно девять миллионов; два из них жили в Аммадоне — единственном городе на этой планете. С точки зрения технологов, промышленность на Арионе была развита выше среднего, но зависела она от ввоза оборудования. Успехов на Арионе если и достигли, то, пожалуй, только в области изящных искусств. Искусствам здесь придавали очень большое значение, они тут буйно процветали. На Арионе было мало верующих, большая часть населения вовсе не посещала церковь. Наиболее популярной религией был эстетизм, который едва ли вообще можно считать религией. Были здесь также и секты Даосов, Эриканеров, Старых истинных христиан, Детей Мечтателя и еще дюжина сект поменьше.