— Ни в коем случае, — ответил он, нависая надо мной. — Но я все равно хочу продолжить тренировку.
И я не смогла не рассмеяться.
Иван одарил меня широкой улыбкой.
— На постоянной основе.
— А кто сказал, что я хочу повторить?
Парень провел рукой по моей голове, коснувшись пальцами виска.
— Ты кончила благодаря мне, — произнёс он, словно я этого не понимала. — Когда мы вместе, у нас все отлично получается. Ты же знаешь.
Я-то понимала это, а вот ему знать было необязательно.
— Мы — отличная команда. И делаем все возможное, чтобы стать лучшими, — продолжал он, опускаясь на меня всем весом, чтобы накрыть своим телом. Его бедра оказались поверх моих, а стопы касались внутренней части моих икр. Предплечья парня расположились по обе стороны от моего лица.
— А это как-то поможет нашему катанию? — спросила я его.
Иван поцеловал меня в одну щеку, потом в другую.
— Ну, это точно ему не повредит.
Я снова рассмеялась и поцеловала его в подбородок, отчего парень медленно моргнул.
— Мне нравится твоя улыбка, — сказал Иван сонным голосом. — Хотел бы попросить тебя улыбаться почаще, но не стану.
Я вглядывалась в каждый сантиметр его безупречного лица.
— Это ещё почему?
Не открывая глаз, Иван ответил:
— Потому что своей улыбкой ты одариваешь не всех, — и потерся щекой о мою скулу. — А я не собираюсь тебя делить.
Глава 24
— Одна минута.
Встряхнув плечами, я сделала глубокий вдох и выдох, а затем повторила все сначала. Меня не отвлекал ни шум, исходящий от зрителей, аплодирующих паре, только что закончившей своё выступление, ни уж тем более игрушки и цветы, летящие на лёд.
Я была сильной. И умной. И могла превратить свои мечты в реальность.
А еще считала себя практически непобедимой и хорошо подготовленной.
Если все пойдёт прахом, конец света не наступит.
Мне все по плечу.
У меня получится. Может, я и не была рождена для фигурного катания, но сделала его своим приоритетом навсегда. Фигурное катание — для меня все, и останется таковым навечно.
Четыре минуты и несколько секунд, чтобы показать результат тяжелейшей работы над собой. Ничего страшного.
— Пора, — практически прокричала мне в ухо тренер Ли, слегка дотронувшись рукой до моего плеча.
Я кивнула, искоса взглянув на нее, прежде чем женщина отпустила меня и сделала шаг в сторону Ивана, который стоял рядом, встряхивая руками и ногами. Мне показалось, что он смотрел на нее и кивал ей так же, как и я.
А потом мой партнёр оглянулся на меня через плечо.
Его яркие серо-голубые глаза смотрели на меня, не отрываясь, и мы без слов понимали друг друга. Так что просто обменялись улыбками. У нас с Иваном был общий маленький секрет. Наше личное дело.
Сегодня утром мы проснулись в моей постели. Я пускала слюни на его руку, а его нога лежала на моем бедре, и это утро стало лучшим в нашей жизни. Иван признался мне в этом, а я знала без слов. Потом он ущипнул меня за ягодицу, что показалось мне в порядке вещей. Таким естественным.
Мы собирались стать чемпионами.
И между нами все было отлично.
Улыбка, скользнувшая по губам Ивана, показалась мне ленивой... почти дерзкой... Словно обещание того, что, наверняка, произойдет сегодня. Несмотря ни на что.
Это была его особая улыбка. И он поделился ею со мной.
Все только для меня.
Ощущение тепла и покоя подсказало мне, что Иван так же уверен в себе, как и я. Что у нас имелись силы и возможности. И мы были вместе.
Поэтому я не смогла не улыбнуться ему в ответ, намного шире, чем раньше. Моя улыбка принадлежала ему и только ему.
И парень знал это, потому что улыбнулся ещё сильнее.
Я закатила глаза, отвела взгляд и шагнула к катку, мое сердце билось ровно и размеренно, а сама я оставалась собранной и уверенной. Пришлось отойти влево, чтобы пропустить последнего фигуриста, а потом взглянуть вверх. Я уже засекла свою семью, когда мы с Иваном только добрались до прохода, и они все еще оставались на трибуне. Каждый из них держал табличку, даже мой отец.
ЭТО МОЯ СЕСТРА.
ДАВАЙ, ЖАСМИН!
ЖАСМИН!
МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, ЖАСМИН.
ЖАСМИН САНТОС НАВСЕГДА.
ДАВАЙ, ДЕТКА!
ТЫ ПОТРЯСАЮЩАЯ, ЖАСМИН.
Но именно «Никогда не сдавайся, Жасмин» вынудило меня прищуриться. Потому что ее держал мой отец. Он не прыгал, как остальные, но широко улыбался. Отец не смущался и явно не скучал.
Он находился там. Большего и желать не надо.
Его присутствие и вера оказались тем, что мне нужно. Еще одна капелька клея для моего разума и сердца.
Я позволила себе на секунду вспомнить об открытке, которую прочитала утром, лежа в постели рядом с Иваном. Открытка от той милой девчушки из КИЛ.
«Удачи, Жасмин!
У тебя все получится. Спасибо за то, что ты такая крутая. Надеюсь, однажды я стану такой же, как ты.
С Любовью, Пэтти»
И я знала, что все смогу.
Однажды, когда мне было лет пятнадцать-шестнадцать, Галина сказала, что ради победы я должна быть готова к поражению. Нужно свыкнуться с мыслью о неудаче. В то время я так и не поняла, что же она имела в виду, ведь никто, черт возьми, не хотел проигрывать. Однако, сейчас до меня дошло, пусть для этого и потребовалось целых десять лет.
Я шагнула на лед и откатилась всего на пол метра, чтобы дать Ивану возможность встать рядом. Он последовал за мной, когда диктор объявил наши имена.
Оглянувшись через плечо на парня в коричнево-золотом костюме, который создала моя сестра, я обнаружила, что он тоже смотрит на меня, ухмыляясь.
Иван выглядел счастливым.
Впервые, я тоже почувствовала себя счастливой, стоя на льду перед выступлением, не нервничая и не переживая. Просто ощущала себя на седьмом небе. Готовой к всему.
Поэтому я ухмыльнулась ему в ответ.
Казалось, мы с Иваном одновременно выдохнули.
Парень протянул мне руку, наблюдая за моим лицом, и я протянула свою в ответ. Затем накрыла его ладонь своей, и мы крепко сжали наши пальцы.
Он прошептал: «Я люблю тебя», а я подмигнула ему. Затем мы покатились к центру льда, держась за руки, и остановились в нужном месте. Иван встал на позицию одновременно со мной. Если толпа и затихла, мне было все равно, потому что я не обращала на зрителей никакого внимания.
Иван склонил голову к моему лицу.
— Ты — отстой, — прошептал он, и его дыхание коснулось моей щеки.
Едва сдержав улыбку, я произнесла в ответ:
— А ты еще больший отстой.
За секунду — проклятую долю секунды до начала музыки, Иван выдохнул:
— Давай сделаем это.
И мы сделали.
Эпилог
— Посмотрите, насколько высоко! Я не видел такого подъема, выполненного Луковым, с 2018 года! — заявил комментатор по телевизору.
Мы с Иваном одновременно фыркнули.
И смотреть не нужно было, чтобы понять, что он закатил глаза.
Потому что я поступила также.
— Да он был ниже нашего сантиметров на пятнадцать, — пробормотал Иван, сидя рядом со мной.
Я снова фыркнула, не отрывая глаз от телевизора.
— А мне кажется, на все тридцать, — согласилась мама со своего места по другую сторону дивана. Она настолько любила ходить к нам в гости, что ради этого постоянно принимала лекарства от аллергии.
— Марку следует уйти из комментаторов. Думаю, ему требуются очки, по крайней мере, последние три сезона, — заявил ДжоДжо, лежа на полу и подперев голову одной рукой, а другой удерживая бутылочку у рта Элены.
— Джонатан, это грубо, — ответил ему Джеймс, как обычно неодобрительно покачивая головой.
Наши взгляды не отрывались от телевизора. На экране, без особых усилий, по льду двигалась канадская пара. Их движения идеально сочетали в себе силу, грацию и красоту. Я не испытывала к ним ненависти. Они, и правда, были хороши.
Но не так хороши, как мы.
— Это было потрясающе! — возбужденно заворковал комментатор.
— Теперь он просто бросается словами, лишь бы услышать собственный голос, — пробормотала я, покачивая головой.
Мужчина, сидевший рядом со мной издал звук, который заставил меня взглянуть на него искоса. Он склонил голову набок, посматривая на меня, а ухмылка, которую я знала, как свои пять пальцев, оставалась такой же раздражающей и прекрасной, как и все наши годы вместе.
— Твои вращения были чище и быстрее, чем у нее.
Я кивнула, все еще глядя на Ивана и не обращая внимания на огромный телевизор, установленный на стене и транслирующий Олимпийские Игры 2026 года.
— Тебе прокат всегда давался легче. И очевидно, что ты сильнее его.
Он фыркнул и наклонился ближе, чтобы прошептать мне на ухо:
— Твоя попка выглядит лучше, чем у неё.
Я хихикнула, а он улыбнулся. Мы сидели близко друг к другу. Его рука прижималась к моей. Иван вытащил ее и перекинул через мое плечо, прижимая меня к себе еще крепче, чем прежде. А я подняла ноги и положила их ему на колени, заработав тем самым поцелуй в щеку, прежде чем мы оба снова повернулись к экрану. Как раз вовремя. Потому что диктор прошептал:
— Невероятно.
В комнате прозвучало столько разочарованных стонов, что я не смогла их сосчитать.
И уж точно не стала бы использовать слово «невероятно», но...
— Бьюсь об заклад, вы могли бы выиграть, если бы соревновались с ними, — пробормотал ДжоДжо.
Я кивнула, наблюдая, как пара исполняет Тодес, который, как мне кажется, мы с Иваном могли бы исполнить быстрее.
Мы больше не выступали, но часто по утрам, прежде чем каток наполнялся молодыми, полными надежд фигуристами, он брал меня за руку, и мы вновь прокатывали любимые моменты из наших старых программ. Мы смеялись над половиной из них, в большинстве случаев заменяя тройные прыжки двойными, но время от времени все же ловили взгляды друг друга и знали, что думаем об одном и том же. Мы бы и сейчас сделали тройной прыжок. Например, тройной Тулуп. А иногда, в очень хорошие дни, и тройной Лутц. Просто чтобы знать, что все еще можем их исполнить.
А потом появлялись дети, и мы принимались за работу. В качестве тренеров. Иван занимался с несколькими мальчиками, а я — с девочками.