медные ванны и ночные горшки. В плане современных удобств главный дом
обустроен куда лучше.
– Страшно представить, что бы вы сказали о доме, где я жила, будучи девочкой,
– все еще улыбаясь, заметила Дейзи. – Большая старая ветхая развалина, едва не
рассыпающая на куски. Большая часть мебели исчезла оттуда еще до того, как
мне исполнилось десять.
– Ваш отец был землевладельцем?
Она кивнула.
– Сквайром. Денег у него не водилось. Зато имелось чрезмерное пристрастие к
картам.
– А.
– К тому времени как мне исполнилось двенадцать, он спустил все. Дом
пришлось продать, чтобы погасить долги. Он умер, когда мне было тринадцать.
– Она помолчала, сделала глубокий вдох, затем добавила: – Он пил. Бренди.
Сказать по правде, очень много бренди.
– Должно быть, вам с сестрой пришлось тяжело. А что с вашей матерью?
– Я ее не помню. Она умерла, когда мне едва исполнилось пять. Холера. –
Сцепив руки за спиной, Дейзи вновь склонилась к окну. – Будь она жива, все
могло быть по-другому. Отец мог быть другим человеком.
Себастьян прислонился плечом к оконной раме.
– Сомневаюсь.
Дейзи ощутила внезапную вспышку гнева.
– Вам обязательно всегда быть столь чертовски циничным?
Он пожал плечами.
– Предпочитаю считать себя реалистом. Люди не меняются, Дейзи. Будь ваша
мать жива, ваш отец все равно бы остался тем же человеком, с теми же
слабостями.
Ее гнев угас столь же быстро, как появился.
– Вы говорите, как моя сестра. Когда мы потеряли дом, нам с Люси пришлось
поселиться у кузины, а отец отправился в Манчестер в поисках работы. Он
обещал послать за нами, когда обустроится. Обещал, что позаботится о нас,
перестанет играть в карты и бросит пить. Люси ему не поверила.
Себастьян окинул ее проницательным взглядом.
– В отличие от вас.
– Да, – признала Дейзи. – Я поверила. По сути, я не усомнилась в нем ни на
секунду. Я была совершенно уверена, что он никогда нас не предаст. – Внутри
нее поднялась волна горечи. – Какой же я была дурочкой.
– Нет. Просто вы ожидали большего, нежели ваш отец мог дать.
– В свой тринадцатый день рождения я узнала, что все было ложью. Месяц за
месяцем он обещал вернуться домой, но все откладывал. Тогда я сказала, что
хочу праздник по случаю дня рождения, потому что если мы устроим праздник,
он обязательно вернется домой. Люси все организовала и написала папе, но
предупредила, чтобы я не обнадеживалась сильно, ведь он может и не
вернуться, но я верила, что он приедет.
– А он не приехал.
– О, нет, – возразила Дейзи, – приехал. Явился прямо в разгар празднества, но
пьяным. Я за полтора метра учуяла запах бренди. Как, впрочем, и все
остальные. Надо сказать, – с невеселым смешком добавила она, – праздник
оказался коротким. Все ушли, а между ним и Люси разгорелась ссора. Она
велела ему уходить и никогда не возвращаться. Спустя несколько недель он
умер, и мы узнали, что он так и не прекращал пить и никогда не искал работу в
Манчестере. Все это время он жил на содержании у какой-то женщины.
Выпрямившись от окна, она повернулась к нему, в приступе внезапного
отчаяния, желая понять причину.
– Зачем? – спросила она. – Зачем отец так поступал?
Себастьян отвел глаза.
– Господи, – пробормотал он, – почему вы меня спрашиваете?
– Вы говорили, что сами были человеком крайностей. Что пили и играли. –
Сердце Дейзи вдруг сжалось от страха. – Вы такой же, каким был он?
Себастьян окаменел, и страх еще глубже проник ей в душу, но она настаивала:
– Скажите! Стали бы вы лгать семье, разрушили бы свою жизнь?
– Ради выпивки? Нет. Ради очередной карточной партии? Нет. Позволил бы я
женщине содержать себя? Господи, конечно нет.
Ощутив, как облегчение захлестнуло ее мощной волной, Дейзи прикрыла глаза.
– Но, – тихо добавил он, – у каждого из нас свои слабости, цветочек.
Открыв глаза, Дейзи обнаружила, что Себастьян смотрит на нее. Вопрос
вылетел у нее прежде, чем она успела себя одернуть:
– И в чем же ваша слабость?
Он выпрямился, и Дейзи почувствовала, что между ними словно бы выросла
стена.
– Кажется, скоро время чая, – обронил он. – Нам лучше вернуться.
Дейзи смотрела, как он пересек веранду и уже наполовину спустился с
лестницы, когда она заговорила:
– Вы мне не скажете, верно?
Остановившись, Себастьян обернулся через плечо, и у нее перехватило
дыхание, ибо в глазах его светилась нежность.
– Нет, – ответил он и продолжил свой путь вниз по ступеням.
В последующие две недели Себастьян продолжал писать, как одержимый. К
тому времени как Дейзи спускалась вниз, он уже трудился в библиотеке и
зачастую продолжал работать вечерами, требуя, чтобы ужин ему подали на
подносе прямо туда. Матильда выразила некоторую озабоченность тем, что
племянник столько часов проводит за печатной машинкой, но когда она
спросила Дейзи, что привело к столь непостижимой перемене, та не сумела
внятно просветить ее на сей счет.
Не могла же она поведать его двоюродной бабушке об игре, которую они с
Себастьяном затеяли, и то обстоятельство, что ее должно держать в секрете,
делало оную куда более волнительной. К тому же на него она, кажется,
возымела действие. Дейзи же, напротив, продолжала вымучивать свой роман,
что на удивление не особо ее печалило. Стоило ей взглянуть на неуклонно
растущую стопку законченных страниц на соседнем столе, как нарастало в ней
и предвкушение.
Вопросы то и дело мелькали в голове. Что будет, когда он закончит первую
сотню страниц? Как все произойдет? Захочет ли он сначала обсудить
исправления? Или лишь протянет ей страницы, подхватит на руки и поцелует?
Эти и дюжины других вопросов неистовым рикошетом отдавались в голове у
Дейзи, с каждым днем усиливая тревогу до тех пор, пока она не стала почти
невыносимой.
И вот одним июльским утром, оказалось, пришло время ей получить ответы на
некоторые вопросы. Спустившись в библиотеку поработать, Дейзи обнаружила,
что на сей раз Себастьян не явился раньше нее. Вместо этого на столе ее ждала
аккуратная стопка отпечатанных страниц, перевязанная бечевой. Под бечевку
была подоткнута записка.
При виде записки Дейзи пронзило восхитительное волнение. Немедленно
схватив ее, она сломала восковую печать и развернула один-единственный
листок.
И тут же поняла, что перед ней не записка, а карта. Карта лабиринта, где
красными чернилами четко был отмечен путь к центру. В центре тем же
красным цветом он написал: «В четыре часа».
Взглянув на часы, Дейзи раздосадовано вскрикнула. Только-только минуло
девять. Как же ей дождаться четырех? Опустив руку, сжимавшую записку, она
устремила взгляд на страницы, что он оставил ей прочесть, и напомнила себе,
что приехала в Девоншир вовсе не за поцелуями. Дейзи принудила себя
спуститься с небес на землю и уселась за стол. Свернув карту, она положила ее
в карман, затем развязала бечеву и взялась за перо. Заставив себя
сосредоточиться на лежавших перед ней страницах, она принялась читать.
Незадолго до того, как пробило четыре, Дейзи взяла карту Себастьяна и
отправилась через лабиринт. Добравшись до центра, она обнаружила, что граф
уже там и ждет ее. Дейзи замерла у проема в изгороди и наблюдала за ним с
противоположной стороны фонтана Муз. В руке Эвермор держал маленький
красный томик, но было не похоже, что он читал, потому как, стоило ей ступить
в круг, Себастьян тут же ее заметил и захлопнул книгу, зажав нужное место
пальцем.