По сути, Люси довольно спокойно восприняла всю ситуацию, к великому
удивлению Дейзи.
Никаких нотаций, обвинений и упреков. Потеря должности в Девоншире не
особо удивила сестру, в отличие от того обстоятельства, что, объявив об этом,
Дейзи разразилась слезами. Однако Люси отреагировала со всем присущим ей
непоколебимым спокойствием. Вскочив из-за стола, она препроводила
всхлипывающую младшую сестренку в комнаты. И там, с помощью маленького
стаканчика мерзкого сливового джина миссис Моррис и охапки льняных
носовых платков, Дейзи выложила ставшей на удивление заботливой и
сочувствующей Люси всю историю целиком, включая деликатно высказанное
признание в потере невинности.
Когда вся правда открылась, Дейзи наконец сумела совладать с эмоциями,
яростный гнев вставшей на ее защиту Люси несколько поулегся и Дейзи
удалось отговорить сестру от того, чтобы найти папин пистолет и укоротить
отпущенный Эвермору срок, она кратко изложила свои дальнейшие планы,
включая намерения самостоятельно найти следующую работу и закончить
роман.
За десять прошедших с тех пор недель Дейзи исполнила и то и другое.
Ее роман рассматривался у Марлоу, а она тем временем стала самой быстрой,
самой аккуратной машинисткой и стенографисткой в бюро. Это не та
волнующая должность, о какой ей мечталось, но это было ее дело, она
преуспевала в нем, а жизнь продолжалась. Она пыталась довольствоваться тем,
что имела. Но иногда по ночам, когда гостевой дом погружался в тишину и все
остальные мирно спали, Дейзи сидела у окна, воскрешая в памяти лабиринт,
павильон или же летний домик, и вспоминала, на что похожа любовь.
Работавшие рядом с ней машинистки производили жуткую какофонию звуков.
Один из клерков промчался мимо ее стола и, широко распахнув обитую
зеленым сукном дверь, прошел в административное крыло. Дверь, по присущей
всем клеркам привычке, он оставил открытой,
Дейзи никак не могла подняться и закрыть ее, поскольку руки были заняты
печатной лентой.
Она сидела ближе всех к выходу, поэтому через открытую дверь до нее вдруг
донесся исполненный достоинства голос личной секретарши миссис Хотон.
Дейзи слышала, как та говорит по телефону:
– О да, мадам. Машинописное бюро миссис Хотон немедленно отправит к вам
стенографистку. Ваш адрес, пожалуйста?
Дейзи наконец удалось высвободить ленту и начался кропотливый процесс
наматывания ее обратно на валик прямо внутри машинки, но, когда она
услышала, что мисс Бейтмен произнесла ее имя, то, обнадеженная, прервала сие
занятие.
– Мисс Меррик? Говорите, она уже работала на вас прежде? – Последовала
пауза. – Безусловно, ваша милость. Возможно, у нее уже есть заказ, но да, я
обязательно справлюсь у миссис Хотон. Могу я перезвонить вам чуть позже?
Мэйфер, шесть… два… четыре… четыре? Да, записала.
Дейзи едва не запрыгала от радости. Даже в такой холодный дождливый
ноябрьский день отправиться на вызов куда лучше, нежели торчать в стенах
бюро. Но когда несколькими мгновениями позже появилась миссис Хотон и
остановилась возле ее стола, Дейзи удалось спрятать свой восторг под
приличествующими леди достойными манерами.
– Да, мэм? – произнесла она, поднявшись из-за стола.
– Шесть двадцать четыре, Парк-лейн, – проговорила миссис Хотон. – Маркизе
Кейн немедленно требуется стенографистка. Она спрашивала вас.
Дейзи моргнула. Мария позвонила, чтобы нанять стенографистку?
Миссис Хотон протянула ей шестипенсовик.
– Здесь должно хватить на такси до Мэйфера и на обратную дорогу на
омнибусе. Ну же, не стойте столбом, мисс, – нетерпеливо добавила она, когда
Дейзи не двинулась с места. – Хватайте свой макинтош, записную книжку,
карандаши и отправляйтесь. Не годится заставлять маркизу ждать!
– Да, мэм.
Озадаченная Дейзи поступила, как велено. Некогда Мария жила на Литтл-
Рассел-стрит, но переехала из меблированных комнат, чтобы открыть
булочную, а впоследствии вышла замуж за маркиза. Это была весьма
романтическая история, достойная, по мнению Дейзи, того, чтобы написать по
ней роман. Но непонятно, зачем Марии вдруг понадобилась стенографистка.
Единственное приходящее на ум объяснение – подруга сделала это ради нее,
ведь то, что о Дейзи спрашивала сама маркиза несомненно произведет на ее
нанимательницу самое благоприятное впечатление.
Но когда в роскошной лондонской резиденции маркиза Кейна на Парк-лейн
дворецкий забрал у нее плащ и препроводил в бело-золотую гостиную, Дейзи
обнаружила, что ее там поджидает не одна только подруга.
Рядом с блондинкой Марией на софе сидел хорошо знакомый Дейзи
темноволосый мужчина. Пока дворецкий объявлял ее имя, Дейзи застыла в
дверях, глядя, как Себастьян поднимается и поворачивается к ней. Его лицо
было серьезно, без всегдашней ироничной полуулыбки, но он был так же
красив, как прежде, и по-прежнему больше походил на исследователя, чем на
писателя. При виде него сердце скрутило от боли, но она стойко выдержала его
взгляд.
– Дейзи, – шагнув вперед, поприветствовала ее Мария.
– Мария, – рассеянно пробормотала она и, не сводя с Себастьяна глаз,
подставила щеку для дружеского поцелуя. – Ты посылала за мной?
– Я посылал, – в ответ поправил ее Себастьян. – Просто назвал адрес маркизы.
– Ты? Но зачем?
Этот вопрос вызвал у него улыбку. Один уголок рта немного изогнулся.
– Я подумал, что у нее лучше получится убедить тебя.
Поборов свое изумление, Дейзи вскинула подбородок и уставилась на него,
пытаясь не выказать, что от волнения у нее по спине забегали мурашки.
– Чего ты хочешь?
– Мне нужна стенографистка, – просто ответил он.
Прежде чем Дейзи успела еще о чем-нибудь спросить, снова заговорила Мария.
– Оставляю вас решать ваши дела, – заявила маркиза. – Если понадоблюсь, я в
библиотеке в конце коридора, – добавила она и, прежде чем Дейзи смогла
воспротивиться ее уходу, направилась к двери.
– Нет, Мария, подожди! – воскликнула Дейзи, но подруга, кажется, внезапно
оглохла. Не задерживаясь, она молча вышла из гостиной и закрыла за собой
дверь.
Повернувшись к Себастьяну, Дейзи пихнула его записной книжкой в грудь.
– И с чего вдруг тебе понадобилась стенографистка?
– Может, хочу что-нибудь написать? – предположил он.
– Я ухожу, – объявила Дейзи и развернулась к выходу, но когда Себастьян
заговорил вновь, его слова дали ей повод задержаться.
– У меня осталось кое-что твое.
Любопытство возобладало, и Дейзи, обернувшись, обнаружила, что он держит в
руках томик Байрона, тот самый, что он подарил ей в лабиринте.
– Мне сладких обманов романа не надо, – процитировал он, шагнув ей
навстречу. – Прочь вымысел! Тщетно души не волнуй! О, дайте мне луч
упоенного взгляда и первый стыдливый любви поцелуй!
Воспоминание о том дне в лабиринте принесло с собой волну новой боли,
взорвавшейся в груди.
– Прекрати! – воскликнула Дейзи. – Не нужно цитировать мне стихи о любви и
поцелуях! Я думала, что ясно дала понять, что больше никаких поцелуев не
будет. А ты ясно дал понять, что между нами не будет любви!
Себастьян протянул ей маленький томик стихов.
– Книга по-прежнему твоя.
Прикусив губу, Дейзи уставилась на экземпляр стихов Байрона в протянутой
руке. Она оставила его намеренно, вместе с «Крэнделлом». И по той же
причине.
– Я не могу принять ее, – сухо ответила она. – А теперь, лорд Эвермор, я должна
вернуться к работе. Хорошего вам дня.