— Ты сам виноват, — твердила она. — Это ты его избаловал. Погляди, во превратилось хозяйство. С овцами еще туда-сюда, а в огороде творится черт знает что, а я на пределе, и кто, хотела бы я знать, займется овощами, твой драгоценный Каинито ни черта ни делает, а я на пределе, ты же видишь, пока мы были в Эдеме, о пенсии никто не позаботился, так что придется считать каждый ломаный грош.
В один прекрасный день отцу семейства надоело все это выслушивать и он отправился к нотариусу, чтобы отписать старшенькому овец и коз, пашни и пастбища, и лучший участок — тот, что посередке. Каину же он отвел сухую и пропитанную солью землю у самого моря, там, где никогда не было дождя, даже во время потопа. Адам был чрезвычайно доволен собой — так доволен что начал хохотать и никак не мог остановиться.
— Ха-ха-ха, я покажу этому бездельнику, где раки зимуют! Теперь-то он у меня узнает, почем фунт лиха! Ха-ха-ха!
Хохотал-хохотал, да так и помер от смеха.
Войдя в права владения, Авель продолжал вкалывать. Целыми днями пахал на своем тракторе. И что же? Половина урожая погибла от засухи, другая — от дождя, подсолнухи, которые он посадил, чтобы получить дотацию, сожрала мокрица, а клонированные овцы взбесились и перекусали все стадо. В довершение всех этих бед жена заставила Авеля провести отпуск в Ла-Манге, сын связался со скинхедами, о дочка победила в конкурсе «Мисс Топ-Модель-2001».
Но больше всего Авеля бесил родной братец. Получив в наследство бесплодные земли у самого моря, Каин спелся с главным архитектором из прежнего правительства и мэром из Народной партии, такими же невеждами и бездельниками, как он, но ловкими и пронырливыми, дай бог, и сдал им в свою землю с аренду, а они застроили ее отелями и небоскребами до самого горизонта. Получилось очень стильно и похоже на Манхэттен. Курорт моментально заполонили туристы, всякие пенсионеры, англичане с кружкой пива в руке и тридцатью в желудке, немцы, которые, как положено порядочным немцам, стали жаловаться на лай соседских собак, и представители низших рас, привыкшие широко распахивать окна, чтобы весь квартал мог слушать вместе с ними музыку. Время от времени, когда Каину хочется поиздеваться над любимым братом, он приглашает его поужинать в яхт-клубе, который сам основал, демонстрирует новенький «мерседес», который компаньон пригнал ему прямо из Цюриха и показывает видео со своим особняком в Майами, по соседству с самим Хулио Иглесиасом. Авель печально глядит по сторонам и думает, как бы раздобыть в этой чертовой дыре ослиный череп.
ЛИПОВЫЕ ПИРАТЫ
В тот день Олонес и Черная Борода метались в своих гробах, призраки Забытого Богом Берега стонали от ярости, а Бельсебу и Зеленый Плащ посылали проклятья небесам. В небе алела заря, на море гулял легкий бриз, левантиец кружил среди мачт дремавших в порту парусников. А я сидел и смотрел на море, по которому из века в век плавали пиратские суда, римские галеры и герои, ведомые своими вероломными богами. В такие минуты кажется, что жизнь не так уж плоха и все, о чем ты читал и мечтал, действительно существует в каких-нибудь отдаленных уголках нашего мира.
Внезапно раздалась оглушительная, чудовищная музыка — пумба! пумба! пумба! — и к берегу пристал «зодиак» с веселой компанией на борту. «Зодиак» тащил на буксире одну из этих отвратительных моторок, вошедших в моду благодаря отчаянным усилиям компании «Маричалар Джуниор», с длиннющей антенной, на которой развевался «Веселый Рождер». Однако мое внимание приковал вовсе не запрещенный во всех портах мира флаг, а вид и повадки тех, кто под ним пришел. Символику и музыкальное сопровождение дополнял джентльменский набор отдыхающих, от которого у меня сводит зубы: шорты невообразимых расцветок, маечки, обтягивавшие пивные животы, стоптанные сандалии, кошельки на пузе, солнечные очки, как у патологоанатомов, серьги в ушах и пиратские платки на головах, а-ля покойный Эспартако Сантони. «Спасайся, кто может! — сказал я себе. — Кошмар! Откуда только взялась эта банда недоумков?»
Сойдя на берег, компания тут же отправилась в бар. Интересно, что сказали бы славные пираты прошлого, реальные и книжные — капитан Блад и Педро Гарфио, Черный Корсар и Качорро, капитан Кидд, Эдвард Тич, рыжий Морган, Чистюля Нэтти, женщины-флибустьеры Анни Бонни и Мэри Рид, осмотрительный Рэкхем, брат Карачиоло и капитан Миссон или славные пираты, бороздившие Индийский океан. Если хочешь называться пиратом, тебе нужно было родиться три или четыре века назад отчаянным храбрецом, скрываться в море от королевского правосудия, нападать на испанские галеоны, грабить Маракайбо, вздергивать на рею капитанов вражеских судов, а матросов отправлять прогуляться по доске, высаживать бунтовщиков на необитаемых островах, похищать племянницу губернатора Ямайки — и закончить свои дни на виселице, как положено пирату. И все это для того, чтобы корсарское знамя, когда-то внушавшее ужас, развевалось над головами у пляжных клоунов.