- А можно я тебя поцелую? – на полном серьезе спрашивает.
- А потом ты оторвешь свою задницу от кровати и поможешь мне?
Кивает, как болванчик и выглядит сейчас таким забавным.
- Хрен с тобой, целуй, только быст…- меня затыкают поцелуем, совсем невежливо оборвав на полуслове.
Это приятно, немного щекотит низ живота (ну это скорее от недотраха), целуется Яр замечательно, но это не тот поцелуй, от которого подгибаются колени и скулить хочется. Это не Глеб.
- Что ж ты такой однолюб-то? - обижено бубнит, с влажным звуком разорвав поцелуй.
- Какой есть,- пожимаю плечами, а сам думаю, что мне сейчас, чтобы кончить хватит нескольких Глебовых прикосновений.
- Недотрах? – ухмыляется Яр, накидывая на плечи халат и завязывая пояс.
- А у тебя?
- Аналогично. Кофе свари, я в душ.
Все что я могу сварить – это воду, а кофе сам добавит. Короче, когда пришел Яр, полностью одетый и собранный, перед ним стояла кружка с газировкой.
- Издеваешься? - уточняет, выливая пузырящуюся жидкость в раковину.
- Я так старался, - пожимаю плечами и картинно лью слезы.
Странно, но настроение на редкость превосходное. Так всегда бывает, когда моя прекрасная задница влипает в нехилые приключения. Ну, а тошноту и легкий мандраж можно списать на недосып.
Да какой легкий мандраж? Меня трясет как алкоголика с похмелья, жесткого похмелья. В голове куча чепухи, попытка организма защититься от предстоящего стресса. И выть хочется, и шоколадку - ну что за ерунда?
- Вик, давай обдумаем все еще раз, - предлагает он.
Киваю.
- Ты понимаешь, что тебе придется оборвать любые отношения со своим отцом?
- Да пошел этот старых х…
- Вик! Он твой отец, - прикрикнул на меня Яр. Совесть показала ему средний палец и вместе со здравым смыслам удалились, дабы не видеть этого безобразия.
- Когда он трахал МОЕГО парня, отсылал меня в эту жопу и лез в мою жизнь, он не очень походил на идеального родителя, - начинаю злиться.
- Он любя, - Яр пытался скрыть улыбку, но уголки губ предательски дернулись, за что он и получил болезненный пинок под столом. – Мелочь пакостная, - прошипел мужчина, потирая пострадавшую конечность. – Ты не сможешь вернуться к прежней жизни…
- Переживу.
- Не сможешь общаться со старыми друзьями…
- Нет у меня друзей.
- Лишишься всех денег, возможностей, образования, наследства…
- Похуй! – почти радостно.
- Ты долбоеб?
- Частично да, - не могу не согласиться. – Яр, мы это уже миллион раз обсуждали, думаю пора переходить к решительным действиям. Деньги заработаю, образование получу. Да, будет сложно, да, непривычно, но я справлюсь. Ну или помру вместе с Глебом от голода под первым забором, зато вместе, романтика же, - нахально скалюсь в лицо медленно закипающего Яра.
- Скажу честно, я думал ты передумаешь. Пойми, мне нелегко это признавать, но ты молодец. Я бы так не смог, любой нормальный человек тоже, да и хоть немного разумное существо…
- Я понял, - перебиваю его пока меня не опустили ниже одноклеточных.
- Мне будет не хватать тебя, пацан, - печальная улыбка, как серпом по яйцам.
- Какой ты настоящий? Я никак не могу понять, зачем тебе все это нужно, почему ты с отцом, зачем помогаешь мне? Ты вообще псих, нет?
- Можно сказать и так, - загадочно улыбается и, поцеловав меня в висок, выходит за дверь. – Отцу звонить будешь?
- Позже… - дверь за нами закрылась, возвещая об окончании прежней жизни. Да и нет больше того Вика, распиздяя и балагура, коим я и являюсь. Он умер в тот момент, когда избитое, перепачканное грязью и собственной кровью нечто, с серыми пьяными глазами, протянуло мне руку, вырвав меня таким простым жестом в реальный, настоящий мир.
Пока Яр вышел из машины, образно матерясь и проклиная всех на свете, блокирую двери и набираю знакомый номер по памяти. Пара гудков и на том конце слышится такой знакомый, но вот уже не совсем родной голос.
- Я слушаю, - сердце сразу пропускает удар.
- Привет, пап… - воцарившаяся тишина нагнетает обстановку еще сильнее. – Не ждал?
- Ждал, просто не предполагал так скоро, - он собран и холоден, как и всегда, и это бесит.
- А ты думаешь, я позвонил помириться? – моему удивлению нет предела, и я даже не стараюсь его скрыть.
Внутри что-то болезненно начинает пульсировать и отдаваться тягучей болью в сердце. Не хочу так, просто не хочу, это тяжело, неебически сложно. Сжимаю крепче телефон в руке, стараясь прийти в себя.
- Вик, мы родственники, близкие и родные люди, нам нет причин ссориться, - немного устало начал он и я понял, что если сейчас его не заткну, то он не остановится, а ворошить все старое мне не хочется.
- Па, как там Глеб? - едва удается сохранить голос спокойным.
- Он у меня, с ним все хорошо, - не верю ни единому слову.
- Пап, а помнишь, когда мне было двенадцать лет мы с тобой в парке гуляли, я еще тогда с велика упал и идти не мог, а ты меня на руках нес?
- Помню, - его голос сел и стал едва слышным. Ему было тяжело, я это чувствовал, разделял его чувства, но не мог и не хотел смягчать удар.
- А потом на машине ехать не хотел и ты меня до дома на себе тащил, ругался, образно выражаясь и нес всякий бред, пытаясь маты заменять цензурными словами.
- Вик…
- А потом дома сам мне ногу обрабатывал и обещал, что все будет хорошо, что чтобы в моей жизни не случилось, я всегда смогу опереться на твое плечо и ты понесешь меня хоть на край света…
- Вик…
- А помнишь, как мы зимой на лыжах катались? Я еще равновесие потерял, и ты за мной летел, думал, я себе шею сломал. Я же видел, как ты испугался в тот день, за меня испугался.
- ВИК! – его крик звоном отозвался в ушах.
Убираю телефон и делаю несколько глубоких вдохов, быстро шарю глазами по сторонам, стараясь взять себя в руки.
- Пап, а на что ты готов ради меня? – вопрос, не дающий мне покоя вот уже скоро год.
- На многое, - мне было тяжело его слушать, неприкрытые эмоции прямо по оголенным нервам - это так жестоко.