- А если бы она мне подсыпала в стакан чего?
- Я бы ее убил и она это знает. Вон, смотри, танцевать пошла с пацаном каким-то, ревность, поди, хочет вызвать.
- Чью? – не врубаюсь, пьяный мозг отказывается функционировать.
- Ну не мою же, чудо ты обожранное, твою вероятнее всего.
- И как, получается? – спрашиваю у него, ну мне же интересно.
- Если судить по твоей похуистической мордахе, то не очень, - смеется, запрокинув голову кверху. Его смех такой мягкий, искренний, никогда его не видел таким настоящим. Всегда это напускная язвительность, гордость прущая через край, высокомерие, а тут…
- Что? – ловит мой загадочный взгляд и сразу становится серьезным.
Безразлично пожимаю плечами, и тупо пялюсь на танцпол, даже не старясь найти среди танцующих свою будущую невесту. Тьфу, блядь, от отвращения аж передернуло.
- Смотри как вертится? – хохотнул Кир над ухом, указывая пальцем на танцпол, чем заметно облегчил мне поиск.
Ирка чуть не виснет на мужике. Нет, безусловно, с эстетической точки зрения, вполне неплохо, но не вставляет.
И когда я успел полностью опереться на грудь Киру?
- А ты так можешь? - решаю спросить у блондина, повернув к нему голову.
- Если только на тебе и в приватной обстановке, - забавно подергав бровями, он снова заходится смехом, оголяя ряд ровных белоснежных зубов.
- Да ну тебя нахуй, - отмахиваюсь от него и пытаюсь отстраниться, но мне не позволяют, возвращая в исходное положение.
- Можно я сделаю глупость? – спрашивает Кир, слишком посерьезнев в момент.
- Рискни, если здоровья хватит, - пожимаю плечами и отворачиваюсь к танцующим.
Но в тот же момент Кир, обхватив мой подбородок двумя пальцами, разворачивает мое лицо к себе. Только хочу уточнить «какого хуя?», как он припадает к моим приоткрытым губам, накрывая их своими, и сразу скользит языком ко мне в рот. Этот поцелуй не пестрит переизбытком эмоций, от него не бьет нервная дрожь и спину не прошибает потом. Он нежный, чувственный и почти тягучий. Я отвечаю, погружаясь в данные эмоции, дарованные мне. Пробую его на вкус, перехватив инициативу, и спустя пару мгновений спокойно отстраняюсь, замечая на его губах оставленный мною влажный след.
- Ну как? - спокойно спрашивает, так и удерживая меня за подбородок.
- Целуешься нормально, - так же спокойно произношу, будто ничего не произошло.
- Это я и без тебя знаю. С ощущениями как?
- Дать в морду тебе хочу, ну я этого всегда хочу, а трахнуть тебя не хочу, - честно признаюсь и ловлю его грустную понимающую улыбку.
Он отстраняется, прикуривает сигарету и, сделав глубокую затяжку, передает ее мне, смотрит как затягиваюсь я, и только тогда произносит мне на ухо.
- Ты просто влюбился.
Как приговор, как тот страх, что был во мне, но я никак не хотел этого признавать. Боялся и правильно делал. Стало еще паршивее, невыносимо больнее…
- В тебя? – решаю уточнить, а то в голове все смешалось и невозможно разобрать хоть что-то.
- Это вряд ли, я бы заметил, - снова его смех, который становится почти привычным.
- Жаль, - честно признаюсь, понимая скольких проблем можно было бы избежать.
- Согласен, - кивает он, – Скажешь, кто тот счастливец?
- Нет.
- И почему я не удивлен?
- Кир, тебе походу щас рожу бить будут, – ухмыляюсь, видя, как на нас прет Ирка, красная как помидор, кстати, ей совершенно не идет этот цвет.
- Кто? – почти радостно интересуется Кирюха и садится поудобнее.
- Оно! – тыкаю пальцем на Ирку и начинаю ржать, когда подлетает девушка, вижу его истерический взгляд с зарождающейся истерикой смеха. Звук пощечины приходится на тот момент, когда одна музыкальная композиция сменяет другую, и во время затишья слышится: звонкий удар, слова «Ах ты, разлучник», «Бей его» - это наши орут, «Кто кого?», «Вик беги!» - это уже мне.
То ли диджей приколист, то ли так удачно совпало, но пока все орали, стояла гробовая тишина. Кир медленно встал, улыбнулся слишком озлобленно, еще бы, такой удар по его самолюбию. Нет, я не приемлю, когда бьют девушек, но это не девушка, это реальный танк без мозгов, с четко поставленной отцом целью и жаждой денег, все. Именно поэтому спокойно сижу, когда Кир хлестким ударом, благо не кулаком, а ладонью, отправляет ее прямиком мордой в стол. После спокойно садится рядом и закуривает, даже не пытаясь помочь встать девушке, старательно стряхивающей чей-то салат с волос.
- Включай! – ору диджею и, махнув рукой, даю позволения возобновить мероприятие. Спустя мгновение музыка заиграла вновь.
Ирка, недобро улыбнувшись, встает - что сказать: гордости ей не занимать - и стряхнув кусочек еды с плеча, удаляется на выход.
- Тебе страшно? – спрашиваю у ухмыляющегося Кира.
- Честно? Вообще до пизды, - безразлично пожимает плечами и просит официанта поменять стол и все содержимое.
Домой меня заносят двое, Кир и Яр. Какого хера он там взялся, не понял, но узнал его по одеколону.
- Пустите, я сам смогу, - отбрыкиваюсь и пытаюсь выпутаться из их хватки.
Кир ржет, как конь, Яр матерится.
- Ты это говорил пять метров назад, после чего красочно упал и попросил тебя не кантовать.
- И почему моя просьба не была выполнена? – язык заплетается, и говорить физически тяжело.
- Ну, ты на улице лежал, холодно же, - все еще ржет Кир, запинаясь на ступеньке. Его вовремя ловит подскочивший отец. Вся эта хрупкая композиция заваливается на ступеньки и ржет. Не, не так. Мы ржем, а взрослые дяденьки матерятся.
Когда добираемся до моей комнаты, меня пинком туда закидывает Яр. Только отец собирается увести Кира, дергаю его на себя, и с воинственным воплем «Отдай!», мы заваливаемся на пол моей комнаты. Этот конь хохочет, конечно - он–то на меня упал. Я, скинув его и показав всем удивленным еблам средний палец, на корячках подползаю к двери и захлопываю ее.
Пока мы добираемся до кровати, проходит целая вечность. Кое-как заваливаемся и, проржавшись, вырубаемся почти одновременно.
Сквозь сон слышу голос отца:
- Кирилл, выйди.
Показываю ему средний палец, притягиваю привставшего на локтях лохматого блондина к себе за шею и утыкаюсь ему лицом в макушку, намертво прижав к себе.