- Аллеон предупредил, что, если я не хочу остаться в Талассе, должен вести себя сдержаннее. Я и сам это понимал: мать ведь потому меня и отдала, что я приносил больше проблем, чем пользы. Оставаться я не хотел. Однако уже успел с тобой поругаться, и не обманывался, конечно, что ты об этом забудешь... Поэтому и решил попробовать изменить впечатление.
- Как ты обошёл защиту? На меня не должна была подействовать твоя магия.
- Я не пользовался магией. Просто очень старался понравиться и сделал всё, чтобы тебя очаровать. Ничего в итоге не получилось.
- Получилось. Мне тогда очень хотелось к тебе прикоснуться, но это было неправильно. Прости, что ударила. Я испугалась.
- Это и сейчас будет неправильно? – спрашивает тихо, всем телом повернувшись ко мне.
Правду говорят, что в темноте откровенность даётся нам проще. Не уверена, что инкуб так открыто делился бы со мной днём, но сейчас, в сумрачном саду, наполненном ароматом цветов и пением какого-то насекомого, он явно чувствует себя свободнее.
Медленно протянув руку, наконец-то пропускаю сквозь пальцы его прохладные, упругие кудри. Мужчина не двигается и ничем не выказывает отвращения. Хочется верить, это потому, что я всё-таки исключение и ему приятно, а не потому, что он боится меня рассердить. Не удержавшись, повторяю нехитрую ласку снова, мысленно завидуя ему по поводу причёски.
Хотя, наверное, любоваться кудрями даже лучше, чем самому их носить.
- Ты на самом деле очень мне нравишься, но так сразу перейти к чему-то более серьёзному я не могу.
- Обещаю, ты не будешь разочарована. Я много умею и смогу доставить тебе удовольствие.
Он действительно не понимает?
Что ж, попытаюсь объяснить. Жаль, если Медиф не услышит и не поймёт разницу в том, о чём мы с ним говорим.
- Удовольствие зависит не столько от мастерства, сколько от того, кто находится рядом. Какой смысл делить постель с тем, к кому ничего не чувствуешь? Влечения тел мало, сердца и души тоже должны тянуться друг к другу. Скажи, ты когда-нибудь ходил на свидания? Тебе кто-нибудь нравился?
Он смотрит со священным ужасом, как если бы я спросила, не хочет ли он отпилить себе руку или ногу пилочкой для ногтей.
- Нет, Дарисса.
Кажется, это будет труднее, чем я думала. Не покупать же ему книгу с инструкцией? И Аллеона просить прочитать для коллеги лекцию вроде как неудобно.
Моё молчание затягивается, и инкуб обеспокоенно хмурится:
- Это плохо?
- Нет. На самом деле, это неважно. Всё равно у вас, в Талассе, ухаживают, наверняка, по-другому.
- Почему? Если позволишь, я могу за тобой ухаживать. Если это то, чего ты хочешь.
Неужели?
Возникает смутное подозрение, что мы друг друга как-то не так поняли, но инкуб выглядит прямо-таки ободрённым.
- Значит ли это, что мне можно иногда к тебе прикасаться?
Как он вообще собирался налаживать отношения в роли жениха – и не дотрагиваться? Ждал, что я догадаюсь и сама разрешу ему? Стоит ли мне тоже спросить разрешения?
- Разумеется, можно, Медиф! В любое время! Только…
- Я помню, - насмешливо улыбается он. – На спальню это не распространяется, так?
- Пока, - уточняю, впечатлённая его улыбкой.
Медиф только чуть изогнул уголки губ, но даже это разрушило впечатление неживого спокойствия мраморной статуи. Ну нельзя же быть таким безупречно красивым! Я начинаю чувствовать себя одной из тех мечтательных барышень, что могут часами любоваться портретом возлюбленного.
- Пока, - эхом повторяет инкуб.
Его взгляд меняется, задумчивость уступает место сосредоточенному вниманию. Он заметил. Почувствовал, охватившее меня восхищение, и теперь жадно вглядывается, ища подтверждение, подмечая каждую чёрточку. Над кем-то другим я бы обязательно посмеялась, напомнив, что в самолюбовании нет ничего хорошего, но ему только тепло улыбаюсь. Пусть смотрит.
- Расскажи что-нибудь о себе? – прошу, чтобы нарушить молчание.
- Что ты хочешь узнать?
- Например, кто твой отец? Ты его знаешь?
- Нет, я никогда его не видел.
- Ты говорил, что восьмой сын. Вы ладили с братьями и сёстрами?
- Сестёр воспитывали отдельно, и они такие же, как мать. Для них я ничем не отличаюсь от других мужчин. Мы, к счастью, почти не пересекались.
- А братья?
- В доме живёт только Келэйл. Остальные вошли в другие семьи. Мы не общаемся.