- Я не могу делить постель с тем, кого не считаю своим мужем, Медиф, - говорю серьёзно, и он никнет, отодвигается. – Подожди, не делай пока никаких выводов! Это вовсе не значит, что ты мне чужой! Я о другом. Если сегодня ночью мы будем вместе втроём, ты перестанешь считаться моим женихом и станешь мужем. Навсегда и по-настоящему - в богатстве и в бедности, в горе и в радости, в болезни и здравии. Всё, как положено. Конечно, потом можно устроить церемонию или обряд, принятые у вас в Талассе, но для меня важно определиться прямо сейчас. Ты действительно хочешь всего этого? Если нет, мы просто оставим, как есть, и найдём способ снять с тебя клятву.
Медиф слушает молча, и его побледневшее от волнения лицо видно даже в тусклом свете магического светильника. Я успеваю не на шутку испугаться отказа, но, тяжело сглотнув, он севшим голосом произносит:
- Хочу, - и тут же, не давая толком порадоваться, просит: - Разреши мне воспользоваться ножом?
- Что? Зачем тебе сейчас нож?
У меня даже вариантов нет!
Разве только один, глупый – инкуб так «рад», что решил немедленно свести счёты с жизнью. Моей или своей, по обстоятельствам.
- Для церемонии. Ты же сама сказала, что хочешь сделать, как принято в Талассе.
- И как же в Талассе принято? – переспрашиваю, морально готовясь к тому, что услышанное мне не понравится.
- Ничего сложного. Сначала клятва верности, а потом женщина наносит своё имя специальным кинжалом или приказывает сделать это мужчине.
С клятвами всё понятно, но вот остальное звучит угрожающе.
- Куда наносит?
- Да куда захочет, - пожимает плечами инкуб. - На грудь, на руки или спину. Некоторые - на шею, чтобы точно все видели. Можно ещё клеймом, но тут…
Я, кажется, вот-вот научусь зверски скрипеть зубами! Не могу больше такое слушать! Вообще не хочу больше ничего знать о Талассе!
- Никаких шрамов! Никаких ножей и клейма! Ты же женишься, а не на пытку идёшь!.. Зачем я только спросила? Рассказами о таласских традициях можно детей пугать! Да что там детей, тут и взрослые-то испугаются!
Медиф усмехнувшись, берёт меня за руку, рассматривая браслет Аллеона.
- Есть и другой способ, - тихо говорит он, выводя подушечкой пальца узор от запястья до локтя. – Можно применить магию.
- Но ты ведь не маг?
- Главное, что мы в магическом мире.
- И как всё будет? – уточняю подозрительно.
- Это не связано с моим родным миром. Я прочитал об этих клятвах здесь, когда впервые заинтересовался твоим браслетом.
- Звучит обнадёживающе. В чём подвох?
- Это союз равных, а я твой хранитель.
Я жду продолжения, но инкуб умолкает, не собираясь пояснять свою мысль.
Дело в клятве, которую он дал? Нельзя несколько раз клясться одному и тому же человеку, да? Или нельзя раздавать столь серьёзные обещания дважды?
- Ты и так вправе получить от меня всё, что угодно, - добавляет всё же, не дождавшись понимания.
Чтобы сообразить, к чему он клонит, приходится снова мысленно прокрутить наш диалог.
- По-твоему, брак – это основание для последующей взаимной эксплуатации? Разве похоже, что у нас с Аллеоном дела обстоят именно так? Может быть, в Талассе и выходят замуж, чтобы привязать к себе выгодного мужчину, но я предлагаю другое! Семья для меня – это любовь, уважение и забота друг о друге. Семья – те, кто останется с тобой навсегда, независимо от того, добьёшься ли ты успеха; те, с кем можно быть настоящим, доверять – и не бояться предательства… Мне не нужен муж-слуга или муж-раб, Медиф. Только равный. Поэтому теперь, когда ты всё это знаешь, я спрошу снова. Ты действительно хочешь…
- Я люблю тебя, Дари, - тихо и как-то очень устало перебивает он, полуприкрыв глаза.
Таким голосом впору признаваться в неизлечимой болезни, но я вообще не ожидала услышать от Медифа что-то похожее в ближайшие дни. Максимум, на что рассчитывала, это хотя бы симпатия.
- Люблю… - скорее для себя самого, чем обращаясь ко мне, повторяет он. - Наверное, не так, ослепляюще, как Аллеон, и всё же гораздо сильнее, чем когда-нибудь мог представить. Ты права, я не умею показывать это так, как тебе нравится, а говорить…
- В Талассе не принято признаваться в любви, да?
Медиф едва заметно улыбается, хотя по-прежнему на меня не смотрит:
- Это очень опасно, и там я бы никогда… Я, наверное, безнадёжен, но несказанные слова жгут изнутри.
Для него открыто признаться, показать своё отношение – невероятный риск! Любящий всегда уязвим, а уж в Талассе… И тем не менее Медиф решился. Помогло ли постепенно растущее между нами доверие, или он отчаялся как-то по-другому донести до меня свои чувства, но инкуб нашёл в себе смелость.