- «Дари», Медиф! – шепчу безнадёжно. – Мне будет приятно, если ты станешь обращаться ко мне по имени.
- Благодарю, - кивает, а сам по-прежнему ждёт подвоха.
- Ещё я хочу, чтобы мы были на «ты», - развиваю я мысль. – Ты ведь уже говорил мне «ты», и ничего страшного не случилось.
- Я вёл себя непозволительно грубо и сожалею об этом.
Как, Бездна их поглоти, разговаривать с этими талассцами?! Пара дней такого «общения» - и помощь мозгоправа потребуется не только ему, но и мне!
Глубоко вздохнув, очень спокойно уточняю:
- То есть, обращаться на «ты» - это оскорбление?
- К Матери дома следует обращаться почтительно, - тут же выдаёт Медиф хорошо заученную истину.
О, Создатель! «Мать дома Дарисса»! Если я сейчас рассмеюсь, он ведь обидится! Но как же трудно держать серьёзное выражение лица…
- К своей жене ты обращался бы так же?
- Я – смесок, - говорит он вызывающе-честным, провоцирующим тоном, каким Аллеон когда-то рассказывал о браслетах. – От чистокровных рождаются более способные и красивые дети, поэтому таких, как я, в мужья не берут. Это портит будущих дочерей.
И вот тут, несмотря на неподходящее время и очень неподходящее место, можно было бы сказать то, что я не решалась озвучить раньше. Назвать Медифа своим мужем. Это стало бы для него опорой, твёрдой почвой под ногами и избавлением от сомнений, чувства собственной ничтожности и ненужности. Но, увы, не являлось бы правдой.
Выдержав паузу, инкуб с показной бравадой усмехается:
- Жалеете о том, что сказали раньше? Не стоит. Я не привык обольщаться на свой счёт.
Жалею ли я, что согласилась его забрать? Разумеется, нет!
- Дело не в том, кто ты, - возражаю, тщательно подбирая слова под его пристальным взглядом. – Это совершенно не важно. Проблема в другом, Медиф: я тебя даже не знаю! Я не могу просто ткнуть пальцем в мужчину, которого вижу первый раз в жизни, и заявить, что хочу стать его женой. Это неправильно.
- Неужели? – переспрашивает, пытаясь сохранить свой циничный настрой, однако сомнения пробиваются наружу.
Не трудно догадаться, каково ему. Хочется верить, что хоть что-то в жизни, наконец, изменится к лучшему, и в то же время страшно в очередной раз оказаться использованным. Надежда порой мучает не хуже разочарования, поэтому он и стремится прояснить всё как можно скорее.
- Представь себе! – фыркаю и тут же серьёзно смотрю ему в глаза. – В этом мире у тебя огромные возможности, Медиф. Ты можешь сам выбирать, остаться ли со мной и Аллеоном, чтобы лучше узнать нас, дать нам узнать тебя и в будущем, если мы поладим, стать моим мужем; или можешь выбрать любую другую понравившуюся девушку и поухаживать за ней, я не буду мешать. Можешь даже вообще забыть о женщинах и с головой погрузиться в работу.
Что бы я ни думала про него раньше, сейчас мои слова абсолютно искренни. Медиф это чувствует. Молчит, невидяще глядя на свои сжатые кулаки, взвешивает все «за» и «против». Я не тороплю. Меня, в общем-то, устроит любой вариант. Захочет избавиться от нас, как от напоминания о прошлой жизни, - его право. Решит иначе, - не прогоню.
Придя к какому-то выводу, инкуб поднимает взволнованный взгляд:
- Я хотел бы остаться, - признаётся шёпотом. – Мне нравится то, что Вы чувствуете к Аллеону, и если когда-нибудь…
Как говорится, подкинув монету, сразу же понимаешь, какой стороной хочешь, чтобы она легла. Вот и я тоже. Пока Медиф молчал, обдумывая предложенные варианты, мне, наконец, стало абсолютно ясно, что все предыдущие размышления были лукавством. Какое уж тут равнодушие? Решается моё, - наше! – будущее! Да, я пока не готова считать его мужем, но совсем не хочу, чтобы инкуб уходил!
Услышав его ответ, выдыхаю. Нахлынувшее облегчение сродни эйфории от крупного выигрыша в лотерею.
- Всё будет зависеть от нас, - улыбаюсь ободряюще. – Мне тоже этого хочется, так что предлагаю для начала официально считать тебя женихом… И ещё, Медиф, - я просто не могу об этом промолчать, - если всё пойдёт хорошо, я буду невероятно рада сыну или дочке, похожим на тебя. Что бы там ни думали по этому поводу в Талассе.
Пауза - и тут он делает то, чего я больше всего опасалась с момента нашего возвращения в этот мир, – порывисто опускается на пол, чтобы встать на колени и с безграничной нежностью поцеловать мою руку.
- Вы не пожалеете! – обещает пылко, совладав с севшим голосом.
Запретив себе краснеть под ошарашенными взглядами двух оборотней, сосредотачиваюсь на Медифе. Хочется поскорее вздёрнуть его вверх, чтобы хозяйка парикмахерской не думала, что я одна из тех сумасшедших дамочек, которые заставляют мужчин в буквальном смысле валяться в ногах, но так нельзя. Инкуб вовсе не хотел ставить меня в неловкое положение. Просто не знал, как ещё показать свои чувства и не заслужил, чтобы за это на него злились. В Талассе преклонённые колени вполне могут быть нормальным выражением признательности, вроде нашего «большое спасибо».