Действительно, очень мирный и доброжелательный сиир. Если он учил Аллеона, понятно, почему мой любимый такой терпеливый, оптимистичный и заботливый.
После еды бабушка с дедушкой переглядываются, и необходимость спрашивать их о дальнейших планах отпадает сама собой.
- Уже уходите? Мы с удовольствием предоставили бы вам комнаты, если хотите.
- Не нужно. Но я был бы благодарен за возможность денёк погостить в вашем домике у моря.
- Разумеется, - соглашается Лен. - Можете не спешить: в ближайшее время мы всё равно будем заняты.
Обнимая бабушку на прощание, я вдруг чувствую, как нас с ней обеих бережно обхватывают крепкие мужские руки.
- Мои девочки, - ласково произносит нисс Саримир.
А я замираю, вслушиваясь в ощущения. Не помню, обнимал ли меня когда-нибудь папа, но стоять вот так, вместе, очень здорово. Словно я снова маленькая, а кто-то большой, сильный и добрый защищает меня от всего мира.
- Давайте, я проведу вас? – предлагаю, наобнимавшись.
- Сначала нам нужно в Совет, милая, - отказывается дедушка и, раньше, чем бабушка успевает выразить своё возражение вслух, мягко ей улыбается: - Не спорь, свет мой. Дай мне о тебе позаботиться.
- Я предупрежу отца, - кивает им Лен напоследок. – Он всё подготовит.
- Мы вас ещё навестим.
- Ты же знаешь, вам здесь всегда рады.
Они уходят, а я немного волнуюсь. Нисс Саримир явно собирается провести ту же Церемонию, что и Аллеон, но не будет ли это опасно в его возрасте?
- Он справится, не бойся. В слиянии судеб нет ничего страшного.
Глядя на уверенное лицо Лена, я вспоминаю, что всё это было частью плана. Стоит ли сейчас высказать, что мне не нравится быть использованной вслепую, или промолчать? Что мешало ему поделиться своими соображениями и действовать сообща? Я очень благодарна за результат, но то, как он его достиг… возмущает.
- Почему ты не предупредил?
- Ты сердишься? Мне казалось, всё разрешилось наилучшим образом, разве нет?
Он не понимает. Это раздражает, ведь на тему манипуляций мы уже говорили. Ещё и голос такой… удовлетворённый.
- Ты мог рассказать, что собираешься сделать.
- Я должен был убедиться, что нисса Арквия захочет вернуться.
Всё равно, даже так… Он обошёлся с нами, как с шахматными фигурками. Собрал, расставил, сыграл – и добился победы. Да, мотивы и цели благие, но меня коробит такое отношение.
Гадко думать, что со мной Аллеон поступает таким же образом.
Его лицо приобретает всё более виноватое и обеспокоенное выражение.
- Дари… - и беспомощно умолкает. – Я люблю тебя.
Не знаю, что нужно сказать. Это же мой Лен, мой любимый. Не хочу делать ему больно, но не могу смотреть, как он продолжает с отстранённым профессионализмом управлять другими людьми.
Сажусь на подоконник и, не глядя на сиира, озвучиваю то, что занозой засело в сердце:
- Не могу отделаться от мысли, что ты и со мной выверяешь каждое своё слово. Просчитываешь реакцию, чтобы действовать наверняка, добиваться поставленной цели. Я понимаю, что иногда это оправдано рабочей необходимостью, но мы же семья, Лен. Как тебе верить, если я не уверена, говоришь ли ты что-то потому, что так чувствуешь, или потому, что это способ поставить галочку в графе «Выполнено» очередного плана?
- Ты всегда можешь мне верить! Всегда, в любой ситуации! - пылко заверяет, приблизившись. – Дари… не отворачивайся от меня, пожалуйста.
Я не двигаюсь: так легче быть честной.
Да и речь, конечно, шла не о том.
- На что ты сердишься? – тихо заговаривает он снова, не получив ответа. – На то, что я помирил их?
- На то, как!
- Они ведь счастливы, Дари. И любимы. После церемонии они с Саримиром проживут ещё много лет. Разве ты не помогла бы мне, если б я сказал, что собираюсь снова свести ниссу Арквию и своего наставника?
Приходится сквозь зубы мысленно признать, что помогла бы. Особенно, если б знала правду обо всех действующих лицах.
И то, что бабушка отказалась искать своего сиира, меня не остановило б.
Налицо двойные стандарты. Но осознание этого облегчения не приносит. На что именно я сейчас злюсь? На сам план или только на то, что Лен мне о нём не рассказал?
На плечи ласково ложатся ладони, даря поддержку даже в такой момент.
- Ты испугалась, потому что почувствовала себя уязвимой, - говорит, поглаживая. – Не бойся меня. Я не сделаю ничего во вред.
Он прав. Я рассердилась не столько из-за того, что он использовал меня, чтобы разговорить бабушку, сколько потому, что засомневалась, как часто Аллеон был со мной искренен.
В конечном итоге всё сводится к одному – к доверию. Оно или есть, или нет. Если нет, то и говорить не о чём. Разговоры всё равно не помогут. Но ведь я верю Лену. Верю.