- Меня ты дразнила несколько дней, а сама хочешь получить всё поскорее?
Его голос неровный, а дыхание прерывистое, и это хоть немного, но обнадёживает.
Ну почему у нас с Сиором чаще всего получается именно так – страсть и злость, нежность и грубость?
Хотя, надо признать, в чём-то он прав. Я в самом деле долго и вполне сознательно испытывала его выдержку… и, похоже, с секунды на секунду начну извиняться. Искренне и очень громко.
Но вампиру хватает и просто мыслей.
Как я и хотела, его движения становятся сильными и резкими. Это настолько неожиданно, что приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не вскрикивать каждый раз, как он врывается. Зато тело плавится от удовольствия и благодарности. Я даже забываю, что только что была сердита.
После всего, что успело произойти за одну сегодняшнюю ночь, нам нужно совсем немного времени, чтобы достичь пика. Я уже предвкушаю его приближение, как вдруг Сиор меняет позу. Помогает перевернуться на спину и сам ложится сверху. Мы смотрим друг другу в глаза, делим одно дыхание на двоих. Я крепко обнимаю его за плечи, а он удивительно нежно гладит меня по щеке и волосам. Именно эта невинная, но такая интимная ласка становится последней каплей, за которой следует ошеломительная вспышка. Сначала для меня, потом – для него. Сиор вздрагивает, весь будто вибрирует, прижимается изо всех сил, а затем просто касается пересохшими губами шеи и осторожно ложится рядом.
Пару минут мы молчим и не двигаемся, наслаждаясь отголосками пережитого. Однако вместе со способностью нормально дышать возвращается и ясность мышления. Приподнявшись на локте, я задумчиво смотрю на вампира, лежащего с закрытыми глазами, прикидывая, попросить ли его больше подобного не устраивать или всё-таки промолчать. Надо бы попросить: гордость будет целее, но… Сколько раз я уже убеждалась, что избыток этого чувства никому не на пользу?
- Идём в душ, Сиор, - напоминаю тихо, тронув его за руку. – Ты сейчас здесь уснёшь.
Он укоризненно приоткрывает один глаз, убеждается, что я не шучу, и подхватывает на руки, чтобы с сумасшедшей скоростью сорваться в ванную.
- Если меня когда-нибудь укачает во время такого забега, виноват будешь сам, - ворчу уже стоя под струями воды и справляясь с лёгким головокружением.
- Извини. Я постараюсь быть осторожнее.
Моемся и чистим зубы быстро, без всяких попыток соблазнения.
Страшно представить, сколько сейчас времени. Надеюсь, утро ещё не наступило.
Лишь шагнув обратно в спальню, запоздало понимаю, что ясно вижу всю комнату. Да, цвета почти не разобрать, но вот сами предметы отчётливо различимы, а ведь должна быть полная темнота.
- Послушай, - заговариваю, остановившись, - тут правда светло или…
- Или, - подтверждает вампир с улыбкой. - Твоё зрение уже перестроилось.
Восхищаться новой способностью нет никаких сил.
Забравшись под одеяло, удобно устраиваюсь на плече у Сиора, закрываю глаза, готовясь ко сну.
- Если что, я пока пользуюсь браслетом, и никаких последствий не будет.
- Ладно, - кивает он и ненадолго умолкает. А потом твёрдо, даже сурово, добавляет: - Если кто-то из наших детей унаследует мой дар, я буду воспитывать его сам.
- В каком смысле «сам»? – настораживаюсь. - А я? А все остальные?
Сиор оборачивается, вглядывается мне в глаза, а потом со вздохом опять заключает в объятия и возвращается к созерцанию потолка.
- Ты никогда не спрашивала, как я покинул своё отражение… - произносит ровно.
Не спрашивала. Потому что догадываюсь, что история мне вряд ли понравится. Боюсь даже предположить, что такого могло случиться, чтобы Сиор – честный, добрый и любящий – отвернулся от своей семьи. Чтобы годами жил в чужом мире, а потом, оказавшись в родном, причём не где-нибудь, а именно в той деревушке, где когда-то появился на свет, даже не захотел увидеть родителей. Равнодушно прошёл мимо их дома.
- Мне показалось, что это личное. Не хотела спешить.
- Личное, но я не один такой. Людям тяжело растить мага Слова. Им нечего ему противопоставить, и многие пугаются… ответственности. Поэтому, чтобы нас защитить, Ассоциация назначила большое вознаграждение за одарённых детей.
- Я своих детей никуда не отдам! – восклицаю негодующе. - Какой бы дар у них ни был!
Сиор успокаивающе целует в макушку:
- Конечно, мы никого не отдадим. Всё будет хорошо.
С ним было иначе? Как вообще так можно? Растить, сына, растить, а потом просто взять и – продать?!