Какое всё-таки облегчение, что он больше не ревнует! Вернее, ревнует, наверное, но не считает других мужей врагами, пытающимися отнять у него жену.
Шутки шутками, однако меня перемены беспокоят не меньше. Как это будет? Впишется ли Рраяр в наш быт? Втроём-то мы жить научились, а как насчёт Рраяра и Эшера? Сиора? А ещё «долги», о которых так ехидненько интересовался джарой… Как совместить мои возможности и желания с «аппетитами» пяти молодых мужчин?.. Нет, я безгранично счастлива, что они у меня есть, но, по-моему, пожадничала. Не многовато ли? Хоть в самом деле распределяй по дням… ночам недели: пять «рабочих» и две для себя, любимой, чтоб отоспаться. Рутина же. Скучно.
Как вообще люди живут в таких семьях? И не спросишь же ни у кого.
Не спросишь… Зато можно увидеть!
- А давай как-нибудь навестим твоих родителей, Лен? Познакомишь нас в спокойной обстановке. Может быть, даже Сиор присоединится.
- Они будут рады.
Хорошо. Познакомиться действительно нужно, а заодно я незаметно понаблюдаю, как мама и отцы Аллеона общаются между собой. Их у него, конечно, не пять, как у меня мужей, но тоже может оказаться полезно.
- И ещё кое-что. Мы с Сиором говорили о фамильярах. Вы ведь не против, чтобы он их для нас заказал?
- Каждому? – недоверчиво уточняет Лен. – Не только тебе?
- Ну да.
Выражение лица у него такое, словно речь не об артефактах, а о приобретении для каждого из нас персональной армии со всем прилагающимся оружием, техникой и зданиями.
- Ассоциация разорится на нашей семье! - ухмыляется Медиф. – Пять… нет, уже шесть фамильяров! Это же огромное состояние!
Точно, Сефире ведь тоже нужно.
- Это очень полезная вещь, Дари.
- Тогда за завтраком скажем ему, что согласны. Правда, Эшера я не спросила, но вряд ли он откажется, да?
- Ещё бы.
Взгляд Аллеона вдруг становится расфокусированным. Он замирает, уставившись в пространство, а потом со стоном утыкается лбом в подушку:
- Что случилось? – спрашиваю, стараясь не поддаваться панике.
- Работа! – отзывается он страдальчески. – Работа случилась… Знакомый прислал вызов, и мне придётся уйти. Часа на два, не больше.
Обернувшись, бросает на нас с Медифом внимательный взгляд, хмурится и собирается ещё что-то добавить, но инкуб успевает первым:
- Сочтёмся.
Сиир хмыкает и, повеселев, вполне бодро встаёт.
- Обязательно.
О чём это они тут в обход меня договариваются?
Но Аллеон в спешке уходит, и я остаюсь наедине с довольным этим обстоятельством Медифом. Понятно всё. Но сначала один важный вопрос.
- Ты хотел бы отменить клятву хранителя? Только не подумай, что мне не нужна твоя поддержка, нет! Очень нужна! Но ты ведь всё равно мой муж, этого уже ничего не изменит. Из-за клятвы я волнуюсь, что каждое наше расставание может оказаться опасным, понимаешь?
Резко выдохнув, он заставляет себя расслабиться и отнестись к предложению спокойно.
- Если мы не видимся два-три дня, ничего страшного не случится. Особенно, когда я знаю, что ты в порядке.
Ясно. Ничего инкуб не отменит. Ему самому нравится быть связанным тем обещанием хранить и оберегать, потому что это сближает нас и отличает его от других мужей.
- Я и без клятвы бы… - он умолкает, вспомнив что-то не слишком приятное. – Я и без клятвы места себе не найду, если что-то случится.
Перед глазами встаёт картина из недавнего сна, где Медиф сражался с олибэрскими стражниками. Им двигал страх не успеть, но явно не из-за угрозы магического отката.
- Ладно, - вздыхаю неохотно. – Оставим, как есть.
- Спасибо, - улыбается с облегчением.
Глупый. Хоть и любимый.
- Это мне нужно тебя благодарить.
И сделать это можно по-разному.
Проказливо улыбнувшись, глажу Медифа по щеке, дразняще очерчиваю подбородок - и вдруг проворно усаживаюсь ему на бёдра. Инкуб изумлённо распахивает глаза, задерживает дыхание, пытаясь угадать, что я задумала, а его тело уже отзывается. Зрачки расширяются, жадно поглощая дивной красоты радужку. Руки, пусть и несмело, тянутся к моей талии. Он быстро, сам того не замечая, облизывает губы и чуть ёрзает, устраиваясь удобнее.
С удовольствием провожу ноготками от плеч до живота. Обратно - обеими ладонями. Кожа под моими пальцами тёплая и нежная, а под ней – крепкие мышцы, чутко отзывающиеся на прикосновение.
Эта поза и отсутствие Аллеона влияют на Медифа странно. Он становится сдержанным. Просто лежит, осторожно гладит и позволяет делать с ним всё, что захочется, не проявляя почти никакой инициативы. Зато, прячась за тёмными ресницами, смотрит на меня так, что внизу живота сладко ноет от предвкушения. Обожание. Любовь без границ и условий. Готовность исполнить любое желание.