Катя почувствовала, как отлегло от сердца, и за-дышалось свободнее. Операция прошла успешно. Марго в порядке. Дальше уже восстановление. Надо подождать всего несколько дней.
Выйдя из больницы, Катя набрала номер мамы.
– Привет, – сказала, когда произошло соединение.
– Привет, котенок.
Они с папой с самого детства звали ее котенком. Катя, Кэт, Китти, котенок.
– Мам, тут такое дело… я знаю, что обещала приехать к вам на Новый год, но не получается.
Пришлось рассказать про Марго, аппендицит и Пашку, который теперь будет ночевать у нее. Катя знала, как ждали ее на праздники родители. Они жили недалеко, полчаса на электричке от станции Приреченск и потом по городу двадцать минут на автобусе или семь на такси. Мама, конечно, расстроилась, но согласилась, что ребенка не бросишь.
– Я понимаю, котенок, – сказала она.
– Я приеду, – пообещала Катя. – Как только Марго из больницы выпишут, так сразу и приеду.
Она знала, что в эти дни родители не останутся в одиночестве, обязательно придет в гости брат с семьей, да еще и племянника оставят с ночевкой, а может, и не с одной. Так что скучать маме с папой не придется. Но все равно стало немного грустно. Так всегда бывает, когда внезапно меняются долгожданные планы.
Небо начало темнеть, скоро вечер. В декабре дни короткие. Заглянув в продуктовый и, купив мандаринов, конфет и курицу, Катя направилась на автовокзал. Пора возвращаться домой.
Дом на окраине
Дом, в котором снимала квартиру Катя, стоял почти у самого леса, на последней улице. Наверное, там, где вырубка деревьев когда-то закончилась. Домов таких, оштукатуренных, двухэтажных, четырехквартирных, с сараями и собственным внутренним двором в поселке было несколько. Их строили тогда специально для сотрудников санатория. Годы шли, времена менялись, хозяева тоже. Кто-то уехал, кто-то оставил жилплощадь родственникам, а кто-то и по сей день жил в квартире, которую помнил новенькой, только отстроенной, и вспоминал минувшие времена.
Катя тряслась в неуютном автобусе и хотела скорее добраться до своего жилища, включить свет, поставить чайник, чтобы день, с его волнениями, уступил место тихому уютному вечеру. Ей нравилось неторопливо пить вечерний чай, листая книгу, поглядывать время от времени в окно и думать о том, что она живет у самого леса. Это почти как на краю земли. С другой стороны поселка – дорога, оживленные улицы, санаторий, магазины, а здесь – тишина.
Дома Катю ждали. Четыре квартиры и общий двор – это почти семья.
На первом этаже жила немолодая пара – Тамара Ивановна и Борис Ильич. Они были как раз из тех молодых медиков, которые приехали работать в только-только открывшийся санаторий. Дети их давно выросли и жили теперь в столице, приезжая раз в год летом. Но звонили часто.
Борис Ильич был молчалив и немногословен. Обычно он обходился одним непереводимым словом: «Мгм…» В зависимости от интонации слово это могло означать все, что угодно: от многозначительного комментария до похвалы. Обычные слова Борис Ильич использовал в крайних случаях, считая, что нечего их тратить попусту, вокруг и так слишком много бесполезной болтовни.
Впрочем, Тамара Ивановна отлично понимала своего супруга и совершенно искренне полагала, что у них в семье прекрасное распределение ролей. Она говорит – он слушает.
– Хороший слушатель – это редкость, – сказала как-то Тамара Ивановна Кате, перебирая в большой корзинке разноцветные клубки. – Тот, кто выслушает, не перебьет, поймет.
И Катя не могла не согласиться с соседкой.
Тамара Ивановна была невысокой сухонькой старушкой с аккуратным седым каре. Ее очки неизменно висели на цепочке на шее – чтобы всегда находиться под рукой. Она вязала удивительные вещи, часть из которых удавалось продать в избе-галерее. Идея с продажей пришла в голову неугомонной Марго, она же взяла на пробу по три пары шерстяных носков и пестрых варежек.
– Это же народные промыслы! – провозгласила Марго и днем позже сдала вязаное добро на продажу. Через неделю принесла деньги. С тех пор вязанье стало хорошим подспорьем для пенсионеров.
Борис Ильич прекрасно мастерил из ниток помпоны и кисти, а Тамара Ивановна занималась непосредственно вязанием.
Сама Марго жила в квартире напротив с мамой и сыном – десятилетним Пашкой. И, конечно, случись приступ аппендицита в другое время, вопрос, с кем оставить ребенка, не возник бы. Но так получилось, что месяц назад родила сестра Марго, и мама укатила в далекий Мурманск, где служил зять, помогать с новорожденной внучкой.
Добравшись до дома, Катя первым делом позвонила в квартиру Тамары Ивановны.