- Мы трансформируем его во что-нить поменьше.
- Да ты гений! – в темноте не было видно типичной учихинской ухмылки.
- Итаааак, превращение – Хенге-ящик!
Ящик исчез и вместо него в облачке серого дыма появился… резиновый утенок. «Что за мысли в голове этого мужика?» - изумился Саске, увидев это чудо трансформационной техники Великого Саннина.
- Хехе, прикольно получилось, - очень тихо, так, чтобы не услышал Саске, промямлил Орыч. - А я хотел зонтик.
- Ну вот и порядок! – добавил он громко. – Теперь наша очередь, нужно опять перевоплотиться, а то мы можем нарваться на кого-нибудь снова.
«Нет, блин, а я думал так, в женской одежде, и пойти! Придурок!» - как повезло Орычу, что он не умел читать мысли своего ученика.
- Конечно, - произнес Учиха, - только эту хрень я нести не собираюсь.
«Справедливо, - подумал Орыч, - сам превратил в черт знает что, сам и понесу. Авось, нас никто не увидит…»
Едва они заделали вход в тайник, как дверь в зал отворилась. На пороге стояли Тсунаде и Сакура.
«Вот дерьмо! Сегодня что, вечер встречи, что ли?!» - мысли Саске становились все больше похожи на мысли Тайюи.
- Ой, простите, мы не знали, что тут кто-то есть. - Сакура вежливо поклонилась. Пришлось ей ответить.
- Ничего, мы уже уходим.
Тсунаде бросила завистливый взгляд на утенка в руках Орочимару, но промолчала, хотя, как Пятый Хокаге, реально могла бы и отобрать.
Орыч и Саске поспешили исчезнуть из поля зрения Годайме и ее ученицы.
До выхода из Конохи они добрались без приключений. Почти. Если не считать их встречи с Майто Гаем и Ли. Саске всегда тянуло заржать при виде этих сумасшедших аквалангистов, но, храня честь знаменитого клана, он сдерживался.
Теперь, в образе старушки, его ничто не могло остановить. Ли подумал, что несчастная бабушка закашлялась и даже выразил желание проводить их, отчего приступ «кашля» у бабки только усилился. Орочимару вежливо, но популярно объяснил, что они и сами дойдут. Гай сообразил, что их могут обвинить в сексуальном домогательстве и, блеснув на прощание зубами, парочка бодро удалилась в сторону заката.
Из Конохи Орыч и Саске отправились к третьему по счету убежищу. Как и обещал Орочимару, оно находилось довольно далеко. В сумерках Саске успел разглядеть только высокий и шумный водопад. Пока он его успевал разглядывать, Орыч отодвинул небольшой валун-вход в резиденцию.
- Кабуто уже заждался. Идем.
Войдя внутрь, они превратились обратно в самих себя и, достав из заплечных сумок одежду, переоделись.
Еще издали они услышали, как где-то внизу нервно переступает с ноги на ногу Кабуто.
- Што-то ви сатершались. Я уше хотьел потнять на ноги фся терефня свука.
- Это напрасно. – Орочимару протянул ему утенка. Кабуто посмотрел на своего хозяина, как на идиота.
- Што этто есть?
- Ой, сейчас исправлю. Хенге-утенок! – резиновая игрушка превратилась в черный ящик.
- Кабуто, мы с Саске-куном устали и проголодались. Идем на кухню, что ли.
Всего за 15 минут рысью они добрались до кухни. Довольный Кабуто, кажется, даже не обратил внимание на нехилый вес ящичка.
Когда они принялись ужинать, Кабуто не вытерпел и отойдя в сторонку, принялся открывать ящик. Орочимару прожил уже достаточно, поэтому его мало интересовало, что там у Кабуто в ящике, даже если это были свитки с его запретными техниками. Но для Саске сейчас не было ничего важнее (за исключением убийства старшего брата), чем узнать за каким чертом они с Орычем совались в Коноху.
Пока он перебирал в голове варианты раскалывания Кабуто, очкарик, вытащив что-то из ящика и прижав к груди, поднялся.
Нужно было срочно что-то делать. И тут перед мысленным взором Саске мелькнула физиономия его лучшего друга. «А какого черта, может и сработает...»
- Эй, Кабуто!
Дождавшись, пока Якуши Кабуто обернется, Саске с силой запустил в него кружкой, сказав:
- Ой! Извини, сорвалась!
Как и у всех людей, безусловные рефлексы Кабуто его не подвели. Инстинктивно выставив вперед руки, он уронил то, что прижимал к груди. На пол посыпались прошлогодние журналы Playboy.
Даааа, впервые в своей жизни хладнокровный потомок Учих смеялся до слез, съехав под стол.
Кожа Кабуто медленно приобретала красивый насыщенно-красный, как бабушкин борщ, оттенок.
Орочимару пожал плечами: «А мальчик-то, похоже, вырос». Потом, захватив стакан с молоком и свое любимое печенье «Юбилейное», ушел к себе в комнату.
Под доносившиеся из-под стола гомерические всхлипывания Саске Кабуто быстро собрал журналы и, выкрикнув пару проклятий на чистом японском (без всякого немецкого акцента), дезертировал в свою комнату.