— Годков двадцать назад я исходил Сли́вницкую речку всю целиком. Вот где рыбалка, чудо!..
Папа и про бокс рассказывает точно так же, поэтому я не очень-то верю в его былые подвиги на рыбалке.
Перед дядей Рангелом лежал лист чистой бумаги, а сам он внимательно рассматривал остриё своего карандаша.
— Сейчас мы должны составить подробный список. Всё, что необходимо, надо купить до субботы. А в воскресенье утречком в путь-дорогу.
— Удочки! — начал папа.
— Есть! — Дядя Рангел сделал запись.
— Лески. Нейлоновые. И не слишком тонкие, а то большая рыба может сорваться.
— Про поплавки не забыть бы.
— Крючки! Всевозможных размеров. Скажем, штук по пять.
Как долго они сидели вдвоём, сказать трудно, потому что мама уложила меня спать. А когда я утром проснулась, папы уже не было дома.
— Мама, ты пустишь меня с папой на рыбалку? — спросила я.
— И далеко твой папа собрался? — презрительно заметила мама и потом добавила: — Бред какой-то!
К обеду вернулся папа. В руках он нёс длинный зелёный чехол. Когда он торжественно развязал его, изнутри показалась разборная удочка — жёлтая, покрытая лаком, с никелированными пропускными кольцами и блестящей чёрной катушкой.
Через некоторое время позвонил по телефону дядя Рангел. Он тоже купил удочку с леской.
С этого дня у нас в доме стали появляться всё новые и новые вещи: крючки в пакетиках, садок, моточки разноцветной прозрачной лески, чёрно-белые поплавки. Несколько позже я обнаружила рюкзак, тирольскую шляпу из зелёного брезента, специальные книжечки для хранения привязанных крючков, расписания автобусов и поездов и прочие чудеса.
Так мы с папой заделались рыбаками, и дома только и разговору было что о рыбе, автобусах, реках и озёрах. Неделя прошла незаметно. В субботу дядя Рангел снова появился у нас, но, к моему удивлению, игра в кости не возобновлялась.
— В Челопе́чене есть большущий пруд, — объявил папа. — И автобус туда ходит. Я уже проверил.
— И что ты в нём нашёл, в том пруду? — возразил дядя Рангел. — Лужа какая-то! То ли дело Чепи́нцы! Третьего дня один мужик приволок оттуда пять килограммов карпа.
— Ну и Чепинцы твои не находка. Или там персонально для тебя рыбу разводят?
— Может, и не разводят, но рыбы там много! — авторитетно заявил дядя Рангел.
Папа молча пожал плечами, и это означало, что Чепинцы взяли верх над Челопечене.
— Итак, — сказал дядя Рангел, — завтра в пять утра на последней остановке «двойки». Кто придёт первый — ждёт.
— А меня возьмёте? — спросила я.
Они переглянулись, а папа погладил меня по голове.
— Возьмём!
— Если будешь слушаться, конечно! — добавил дядя Рангел, направляясь к выходу.
Мы с папой наспех поужинали и легли спать.
Глава вторая, в которой рассказывается, как мы с папой очень рано встали и с удивлением обнаружили, что в Софии живут одни рыбаки; как мы весь день ловили рыбу в прудах чепинского кооперативного хозяйства и какие с нами случились приключения
В воскресенье, когда мы с папой собрались идти на рыбалку, я, наверное впервые в жизни, поднялась с постели в такую рань. Мне так сладко спалось, и вдруг меня кто-то начал тормошить. Я сквозь сон чувствовала, что это папа. У него такая привычка: чтобы скорее разбудить, он щиплет меня за нос.
Я улыбаюсь и слышу мамин шёпот:
— Куда ты её тащишь? Дай ребёнку выспаться!
Я уверена, что в эту минуту он смотрит на маму с укором и недовольно качает головой. Раз папа пообещал взять меня с собой, ради какого-то сна он от своего слова не отступится. Папина рука снова тянется ко мне, только я уже открыла глаза. Высокий, худощавый, сейчас он мне кажется таким смешным в этой тирольской шляпе и брезентовой робе. У его ног готов распороться по швам переполненный рюкзак, к рюкзаку приставлены удочка и садок.
Мне приходится надевать рейтузы и тёплый свитер, на ноги я натягиваю зимние сапоги. Всё это по настоянию мамы.
Мы быстренько позавтракали и вышли на улицу. Молчаливые дома казались строже и выше, чем обычно. Мы торопливо обошли детскую площадку, обогнули киоск и очутились на трамвайной остановке. Там было пусто. Но палатка уже открылась. Папа купил две сдобы и два марципана. Вдруг послышались шаги, и из темноты выплыла фигура ещё одного рыбака. Я невольно обратила внимание на то, что ранец у него очень потёртый и старый, а выцветшая шляпа до того захватана, что лоснящиеся пятна на ней видны даже при тусклом свете уличного фонаря. Незнакомец подошёл к нам в тот момент, когда папа закуривал, и жёлтый огонёк осветил его лицо.