Это и есть одно из проявлений наших чувств? Или же это предчувствие приближающихся проблем, что так часто меня навещают в последнее время и не дают покоя? Но нужно все выбросить из головы, сходить в ближайший супермаркет и купить Никите обещанную еще вчера шоколадку и большую бадью мороженого, чтобы заесть свой стресс сладким. Только это поможет мне. А еще какой-нибудь пробивающий на слезу фильм и горячий кофе.
Да, именно этим я и займусь, как только приду.
– Валерия… – доносится знакомый голос со стороны темной улицы.
Что-то уже и в магазин не хочется. Может, еще есть возможность развернуться и сбежать?
Шаги становятся ближе, а ком к горлу подкатывает все быстрее.
Что делать? Драться? Показать мужчине свои способности самообороны? А может, трусливо сбежать, решив все же быть простой девчонкой, боящейся каждого шороха?
– Солнцева…
И чего он хрипит так страшно? На бомжа местного не смахивает. Или он косит под этих обделенных кровом граждан? Неужели старушки выгнали его из квартиры за ночной ремонт? То-то я недавно видела, как похожий человечек ошивается у помойных баков, ища себе пропитание на вечерок. Главное, чтобы этот обитатель местных скамеечек свои руки не распускал и не повторил то, что произошло в прошлый раз.
– Выходи.
Из тени тихими медленными шажками бредет Федор. Смотрит себе под ноги, боясь поднять глаза. Руки в карманах, на плечах косуха, а высветленные волосы небрежно спадают на лоб, развеваясь в стороны от резких порывов ветра. Я уже даже забыла, как выглядит этот худощавый парень, представляя в мыслях брутального взрослого мужчину. Но на деле же он простой паренек не намного старше меня, делающий все наперекор другим и считающий, что во всем прав.
– Привет.
Но что обескураживает больше всего, так это не полное его спокойствие, а счастливая улыбка на лице.
Он что, болен? Что за перепады настроения? То целоваться лезет, то прощения просит. Теперь, вон, вообще счастливым кажется, оказываясь с каждым шагом все ближе.
– Слушай… – хочу решить все здесь и сейчас, не желая больше встревать с ним в какие-либо перепалки, но он нагло перебивает меня, выкрикивая честное:
– Извини!
За что он просит прощения? И почему сейчас, когда за моей спиной нет моего защитника и крепкого плеча? Это его коварный план, чтобы сотворить опять что-то неприемлемое?
– Извини за прошлый раз. Я не хотел, чтобы так получилось и это… Ну, как бы… – заикается, раздраженно проводит ладонью по затылку, ероша светлые волосы, и тут же лезет в карман за пачкой сигарет, нервно прикуривая.
Тяжелые облачка дыма взлетают все выше и тут же растворяются. Кажется, словно им самим необходимо это освобождение, как и парню, что тяжело дышит и прикрывает в блаженстве глаза, после возводя их к темнеющему небу. Молчит. Хмурит брови, о чем-то увлеченно думая. Но стоит истлеть последнему сантиметру фильтра, как он тут же бросает окурок под ноги, топча, и смотрит на меня в ответ.
– В общем… Говори, если нужна будет какая-нибудь помощь. Всегда рад помочь…
Федор вновь улыбается и все, что меня волнует в этот момент, так это то, как ему идет такая улыбка. Не надменная, не напыщенная, как у индюка, а простая и настоящая. Словно он на самом деле сожалеет о случившемся и готов выполнить любую мою просьбу.
Мужчина не ждет моего ответ. Бросает на прощание парочку слов и уходит в подъезд, ни разу не обернувшись. Возвращаться за ним я уж точно не собираюсь. Еще не готова к тому, чтобы столкнуться в тесном помещении. А вот посидеть на лавочке возле подъезда, которая так и манит к себе... Она после дождя и тем более в такое не позднее время всегда свободна и спросом не пользуется.
Осень – та самая пора, когда хочется плакать и смеяться одновременно. Вокруг на земле лежит тонкий слой опавшей листвы. Красная, желтая, бурая… Все они сливаются друг с другом, создавая все новые и новые краски, которые никогда не смешаешь искусственно. Воздух все еще кажется теплым, несмотря на сильные ветра. Все так же, как и на душе. Ярко, цветно, жарко… Но как же сильно тоска раздирает изнутри, стараясь погасить все то хорошее, что окружало каких-то полчаса назад.
* * *
– Валерия, ты долго еще будешь тоску нагонять? Сколько можно думать о человеке, которого здесь даже нет?! – возмущенно тянет Егорова, пропуская меня вперед в открытые двери лифта. – Вы с Ксюшей будто сговорились! Одна страдала пол дня из-за того, что Шилов свалил, теперь вторая по той же причине киснет. Не надоело еще?
– Нет…