– Молодой человек, я в душе не чаю, кто вы и что от меня хотите, поэтому не мешайте моему приему пищи, – отозвалась пренебрежительно и отвернулась к замеревшим на месте друзьям, взмахом ладони успокаивая так и отражающееся на их лицах беспокойство.
– Мы с тобой еще недоговорили! – вновь подал голос парень, дергая меня за плечо и разворачивая к себе обратно.
Да что же это такое! Достал! Как еще этой пиявке объяснить, что контактировать с ним нет абсолютно никакого желания? Вот пристал, как банный лист! Понравилось получать от девчонки, что слабее него в несколько раз? Да это уже каким-то фетишизмом попахивает, со всеми вытекающими психологическими проблемами!
– Слышь, а ну отвали! Или тебе вчера мало было? Так я тебе сейчас еще раз между ног дать могу, чтобы наконец, удовлетворился! Мазохист хренов.
Не выдержав накала, я поднялась со стула и встала вплотную к расплывшемуся в подозрительной улыбке парню, спрятавшему ладони в передних карманах уже знакомых джинсов. Мало того, что следил за мной и ночевал на улице под колючим кустом шиповника, так еще не мылся, видимо, решив щеголять в одной и той же одежке, два дня, а то и больше, подряд. Этот ненормальный точно из психушки сбежал…
– Вот, а говоришь, что не знаешь, – удовлетворенно заключил и сразу же смягчился в лице. – Поговорим?
– И о чем нам с тобой разговаривать? – Как бы этот гад не цеплялся и не приставал, все равно красивый, что аж взгляда не отвести. Вот ведь гоблин лохматый... – Вчера уже наговорились, спасибо, больше что-то не хочется.
– Тебе что, так сложной пойти и потрепаться пару минут? Или задница к земле тянет, что носить тяжело? Так ты только скажи, я помогу! – зло выплюнул неизвестный, без зазрения совести заглядывая мне за спину и рассматривая обтянутую плотной тканью пятую точку.
Он что, совсем без чувства самосохранения живет?! Это ж до какой степень нужно быть отбитым, чтобы на глазах у кучи народа затевать разборки с девушкой? А что самое интересное, так это почему та самая «куча» еще ни слова не сказала и как-то не вмешалась?..
– Да как ты?.. Знаешь, что? Да я тебе…
Не знаю, что произошло за те доли секунды, пока я закрывала слезящиеся от продолжительных гляделок глаза, но губ касается нечто невероятно мягкое и теплое, от чего из легких вырывается ожидающий своего часа выдох.
Даже уже единожды побывав в отношениях, поцелуем меня еще не затыкали. Не показывали то самое животное желание прикоснуться к кому-то до покалывающих от предвкушения кончиков пальцев. Здесь нет места нежности, каких-то неизвестно откуда взявшихся чувств или трепета, от которого обычно сводит судорогой где-то в солнечном сплетении, и сквозь поцелуй хочется улыбаться. Сейчас верх брала лишь нечестная борьба сминающих друг друга губ, в которой я самовольно готова сдаться и растечься лужицей, ощутив тот самый ранее неизведанный прилив адреналина. Большие знакомые ладони больно сжимают талию, дыхание сбивается на частое и прерывистое, а напор не сбавляется ни на секунду, позволяя утягивать сознание чуть ли не в Мир Грез.
Его кожа кажется невероятно бархатной наощупь, чувствуется едва заметный аромат чего-то резкого, будто можжевелового, приправленного ментолом и от каждого глубокого вдоха хочется ответить как можно сильнее, обвивая сильную шею обеими руками, буквально повисая в чужих объятиях. Вокруг слышен неразличимый шепот, и только грохот собственного гулко бьющегося сердца оглушает, возвращая сознание в реальность. Нужно… Нужно остановиться…
– Ты… – протянула неловко, отстраняясь и чувствуя приятное, давно забытое покалывание на губах.
Без горячих ладоней на талии, что так правильно ощущались там всего пару секунд назад, становится невероятно неуютно. Ощущение, будто все взгляды устремлены исключительно на нас, а так, скорее всего, и есть, но сейчас все это настолько незначимо. Сердце вот-вот готово выскочить из груди, руки подрагивают от пережитого, а в горле стоит ком, что сказать что-либо становится невозможным.
– Ну вот, а говорила, что не такая…
Я давно привыкла к местным сплетницам, поливающих всех и вся грязью. Привыкла слышать в свой адрес периодические оскорбления от противоположного пола, следующие после незамедлительного отказа. Вытерпеть возможно многое, но то, что слушать я не стану никогда, так это ту несусветную чушь, что в который раз заявляет мне этот паршивец, возомнив себя вершителем правосудия. Если поцелуй стал неожиданностью только для меня, то пусть эта звонкая отрезвляющая пощечина, прошу заметить, вторая за сутки, станет для него точкой невозврата.