– Извини, я тебя не заметил. Ты как? – спросил у девушки, отодвигая ее подальше от двери, а то мало ли еще рванет из моих рук и по лестнице покатится кубарем.
– Скажи мне, Зайкин… Зайцин… – Лера задумалась, зло постукивая ладонями по моим рукам, требуя отпустить. – Как тебя там…
– Зайцев.
– Так вот, Зайцев… Ты меня преследуешь? – О чем это она? – То в кустах возле моего подъезда копошишься и спишь на холодной земле. Потом в университете пристаешь, а теперь еще преподавателя подговорил со мной в пару встать и убить на лестнице решил?!
Какие кусты, каки ночевки? Да я ее вчера впервые после того случая увидел! Да чтобы я и шпионить?!..
– Слушай, я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Давай спокойно с тобой…
– Не буду я с тобой разговаривать, маньячело! Так обычно и происходит. Сначала всего один разговорчик, а потом все мои конечности в лесу! Извращенец! – заголосила девушка, привлекая излишнее внимание к нашей мило беседующей компании.
Вот и как с ней нормально разговаривать? Не повышать голос? Не трясти в разные стороны, обхватывая за плечи, чтобы успокоить ее буйную натуру? Остается только провернуть финт, как с Козловым, и закрыть ее вопящий рот рукой, чтобы не поднимала на уши все здание вместе с ректором и деканом.
– Валерия… – тяжело выдохнул и приблизился к ее лицу, вглядываясь в панически расширенные зрачки. – Я серьезно. Думаю, нам все же стоит спокойно поговорить и не творить необдуманные вещи. Давай я сейчас уберу руку, а ты перестанешь кричать на всю вселенную о том, что я негодяй и так далее по списку, идет?
Девушка слабо кивнула и тут же отдалилась на пару метров, стоило только убрать руку от ее лица. Нервно расправила чуть задравшийся подол толстовки, натянула длинные рукава до самых кончиков пальцев и встала в позу ожидания. Смотрит еще так, будто я букашка назойливая, и все это только мне одному нужно.
– У тебя есть пять минут. Не больше.
Почему только пять? До занятия еще вагон времени, а она торопится, глядит внимательно по сторонам. Друзья будут искать? Переживает, что застанут ее со мной?
«Или же боится своего парня, о котором ты так и не узнал…»– очень вовремя громыхнуло в голове, выбивая твердую поверхность из-под ног.
А ведь об этом неизвестном мне факте я совершенно забыл, уже представляя рядом с собой свободную девушку, падающую в мои объятия. Забыл об этом, когда быстрым шагом добрался до нее, такой крохотной и беззащитной, напыженной, словно мерзнущий воробей, гордо восседающий на одном месте. Забыл, когда не сдержался и вновь приник к сладким губам, ловя в ответ совершенно тихий, слабый звук протеста. Забыл, когда аккуратно переходил от одной нежной девичьей губы к другой, боясь спугнуть или сделать больно.
Все это неправильно. Неправильно целовать ее без объяснений. Неправильно хватать за талию и прижимать к себе как можно ближе, мечтая ощутить чужое тепло еще хоть раз. Неправильно бросаться оскорблениями. Неправильно желать ее, возможно, занятую другим мужчиной. Но как только ее тоненькая фигурка попадает в мое поле зрения, мозг сразу же отключается, и я двигаюсь на инстинктах, желая вновь коснуться мягкой светлой кожи до приятного покалывания в кончиках пальцев.
Она больше не сопротивляется, отдается полностью, а для меня это значит только одно: свободна. Она свободна и готова ответить на все, что бы я ни сделал. Ласково чуть ли не мурлычет от прикосновения к бархатистой коже на щеках, которые под чуть смуглыми ладонями кажутся невероятно бледными. А от легкого потягивания за нижнюю губу из ее груди вырывается сладостный стон, который я хотел услышать еще ночью, представляя ее рядом с собой.
Отстранившись от девушки, прекращая для обоих сладостную пытку, я улыбнулся, наблюдая, как она неосознанно ластится к моей ладони, все еще находящейся на ее розовеющей коже.
– Соскучилась? – шепнул, желая поддразнить и вновь увидеть невероятно милую злючку, мечтающую наказать меня за все.
– Безумно, – безэмоционально выдохнула в ответ, отступая от меня лишь на шаг, но создавая между нами непреодолимую пропасть. – Думаю, поговорить ты хотел точно не об этом.
Она яростно трет покрасневшие губы светлым рукавом, стирая с них все следы того, что только что произошло, и от этого внутри все будто обрывается. Сама только что отдавалась ко мне в руки, урчала, словно кошка, а теперь делает вид, что это ей противно? Неправда. Она была пару секунд назад также увлечена, как и я, раз не заметила глазеющих на нас со стороны студентов, молча расходящихся в разные стороны по своим делам. Даже сейчас она смотрит только на меня, пылая самой настоящей яростью и пунцовея от возмущения, из-за чего становится невероятно красивой с этими блестящими от гнева лазурными омутами.