Да он же его так сейчас на части разорвет! Уверена, если бы Саша знал все подробности моего с Песковым расставания, то тоже не стоял бы в сторонке, а уже рвал и метал. Лучше ему обо всем этом даже и не догадываться. И пока этого не произошло, стоит увести ищущего приключения Андрея подальше от трех очень даже внушающих страх мужчин.
Отойдя от Александра, я быстро протиснулась через пару стульев и подхватила под локоть несопротивляющегося ухмыляющегося парня, отставившего полупустую кружку с чаем на середину стола, направляясь прямиком в коридор. От злости швырнула в нахала тяжелые ботинки и куртку, выпихивая за дверь, и, накинув на себя легкую Сашину ветровку, вышла следом.
Парень хмурится, жует свою нижнюю губу, явно обдумывая произошедшее и мой внешний вид, но как же плевать. Этот человек, даже если так и не задумывал, но испортил мне целый год. Я чувствовала себя ничтожной и ненужной, пока он решал свои «проблемы», о которых даже не постарался поставить меня в известность, решив обрубить наши отношения на корню. Из-за него я… Да я чуть с ума не сошла, решая со своим юношеским максимализмом, что останусь одна на всю жизнь! Поэтому он не имеет никакого права врываться в мои будни сейчас и хоть как-то их менять.
– Для чего ты пришел? – спрашиваю сипло, но тут же прочищаю горло, желая звучать как можно жестче.
– Увидеться.
– Я, кажется, утром тебе уже все сказала. Разве нет?
– Послушай…
– Нет, это ты меня послушай! – перебиваю и ни капли об этом не жалею. Я подумаю о своем поведении чуть позже. Когда все оставят меня одну в комнате и не решатся задавать дурацкие вопросы. – Я тебе уже все сказала. Что ты еще от меня хочешь? Зачем приходишь поздно ночью и втягиваешь во все это моих родителей? – невольно повышаю голос, стараясь докричаться до непробиваемого разума.
– Лер, успокойся…
Молодой человек берет мою кисть в свою ладонь и разминает пальцами напряженные мышцы, не выпуская из ощутимой хватки. Делает так приятно и больно одновременно, навевая воспоминания о давно прошедших днях, что хочется в очередной раз его ударить. Так, чтобы запомнил навсегда и больше никогда не смел показываться мне на глаза.
Но в одном он прав. Мне и правда стоит успокоиться, возвращая свое шаткое эмоциональное состояние на прямую линию этого мнимого равновесия.
– Отпусти, – сквозь зубы. – Не прикасайся ко мне…
Но если между нами уже давно все кончено, то почему тогда я не могу вырвать свою руку? Почему не могу взять и оставить его за дверью, не сказав ничего обидного в ответ? Почему не могу игнорировать?
– Давай спокойно поговорим?
– Ты можешь понять, что я этого не хочу? – Кажется, еще чуть-чуть и на глаза навернуться слезы. Этого нельзя допустить. Только не сейчас и не перед ним. Как я потом вернусь к родителям и оставшемуся с ними один на один Саше… – Можешь исчезнуть из моей жизни, как сделал год назад? Для тебя же это так просто…
– Не просто. Ты не представляешь, как тяжело было тебя оставлять.
– Тогда почему оставил? – вырывается быстрее, чем я успеваю подумать. – Почему наговорил столько ужасного и буквально выставил за дверь?
– Лер…
– Уйди, пожалуйста. Не уверена, что хочу тебя видеть и дальше. Не появляйся здесь больше…
Это оказывается куда сложнее, чем я представляла. Казалось, все уже давно прошло и остыло, но как же больно тянет где-то в груди, стоит ему появиться на горизонте и сказать всего одно жалобное:
– Прости…
…Когда за ним обязательно будет стоять безжалостная подлость.
Лучшим выходом из сложившейся ситуации с этими спутанными чувствами будет вернуться ко всем и закрыть перед носом парня дверь, чтобы до его воспаленного мозга, наконец, дошло: как раньше уже ничего не будет, и построить что-то заново у нас вряд ли получится. Не после всего…
Именно так я и поступила в следующий момент. Закрыла дверь, скинула с себя приятно пахнущую парфюмом мужскую ветровку и несколько раз провела дрожащими ладонями по лицу, стараясь отогнать эту неприятную дрожь, охватившую все тело. Несколько раз глубоко вдохнула, чтобы тут же натянуть на лицо счастливую улыбку, словно ничего особенного и не произошло. Но стоило пройти чуть дальше коридора и дойти до совмещенной с гостиной кухни, как на меня тут же уставились изумленные четыре пары раз.
Родительница обеспокоенно возилась с чашками и чайником, разливая всем успокоительного чая с мятой. Никита вовсе краснел и белел, словно хамелеон. Один отец с Сашей выглядели более-менее спокойными. И то, если у одного в глазах читается самое настоящее отцовское беспокойство и непонимание, то Зайцев пугает своей проницательностью голубых глаз, обещающей обсудить случившее как можно скорее.