Пикап подрулил к старенькому знававшему лучшие времена домику на самой окраине Лондона, в котором напарники временно снимали комнаты, и остановился чуть поодаль. Нике вдруг снова подумалось, что о Филине ей почти ничего не известно, в то время как он о ней знает почти всё. Странно конечно, но, тем не менее, девушка всецело доверяла ему – одного пережитого вместе случая, поместившего их обоих на волосок от смерти, как оказалось более чем достаточно, чтобы начать доверять вслепую. Она сама придумывала для него оправдания, мол, если он ничего не рассказывает, значит, на то всенепременно имеются веские причины, определив одну из основных, как желание уберечь её от какой-либо опасности. Удивительно, но против покровительства со стороны Фила она практически ничего не имела, но старалась ему этого не показывать.
Ника вышла из машины и немного осмотрелась: унылая неказистая улочка из нескольких сохранившихся, но пребывающих в крайне плачевном состоянии домишек освещалась едва пробивавшимся сквозь вялые тучи тусклым солнцем. Моросящий дождик приутих, давая на время от себя отдохнуть, что возможно и раззадорило воронье, взявшееся терзать слух своим гвалтом. Картина гнетущего запустения. Девушка тоскливо вздохнула и направилась к дверям дома, в свои скромные апартаменты, мечтая о горячей ванне и надеясь на возможность после вздремнуть. Фил проводил её задумчивым уставшим взглядом и, вдохнув ещё пару глотков удручающей английской осени вперемешку с сигаретным дымом, последовал примеру напарницы.
2
В дверь постучали, не слишком громко, но решительно. Ника, находясь в ванной, не сразу смогла услышать этот стук; горячая вода, согревшая её тело, расслабила и разум, почти мгновенно отреагировавший дрёмой. Ей вдруг снова привиделся один странный сон, что имел привычку посещать каждый раз, едва сознание оказывалось на грани между миром грёз и реальностью. Необычайно явственное, живое сновидение постоянно повторялось с ювелирной точностью, не меняясь ни в каком из своих фрагментов и деталей.
Девушка опять оказывается посреди бескрайних красноватых песков какой-то неведомой ей пустыни. Жар раскалённого полуденного солнца саднит кожу и с каждым вдохом всё сильней раздирает лёгкие. Из последних сил она движется вперёд, скорее чувствуя нужное направление, нежели зная его, и как-то неестественно увязая в песчаном океане, всё чаще спотыкаясь, падая, затем поднимаясь и продолжая настырно идти дальше. Нике видятся вихрящиеся нарастающие волны песка, казалось бы, ползущие следом, неустанно, зловеще обступающие её со всех сторон. Но вот она, наконец, останавливается на краю крутого обрыва огромного бархана и с ощущением, что её путь окончен, что ей удалось дойти, измождённо падает на колени. И тут вдруг взору открывается невесть откуда появившийся исполинский город с очень странной ни на что не похожей архитектурой. Его величественные столпы монументальных размеров испещрены какими-то совершенно незнакомыми символами, иероглифами.
«Мираж…» - думает Ника, разглядывая с бархана титанические колонны, словно нашёптывающие о своей непостижимой древности.